— Нет, я не буду просить Анубиса. Уж ему точно не стоит приближаться к Кроносу… или к месту, где тот может поставить ловушку.
Он тоже не стал договаривать, но твердо посмотрел на Сета: Зевса нужно вытаскивать. Иначе он просто сойдет с ума в этом месте. И это будет куда хуже смерти — вполне в духе Кроноса.
Сет нахмурился и задумчиво кивнул. Неуверенно предложил:
— Сехмет тоже умеет перемещаться. Возможно, она сможет… пусть Амон поговорит с другими богами. Кронос нас недооценивает. Он может знать способности твоего пантеона, но понятия не имеет о богах других.
Запоздало Гадес подумал, что Сет еще не знает про выходку ацтеков — среди богов не было и вряд ли будет единство. Он вспомнил липкий пот, дрожь, ускользающее сознание и кивнул:
— Надо как можно быстрее вытащить Зевса.
— Мы сделаем это, Аид.
Сила богов опустилась, Нефтида начала собирать миски и травы, но внезапно остановилась. Гадес, погруженный в свои мысли, не сразу это заметил и больше его отвлек вид Сета, который смотрел на жену:
— Что такое?
— Я подумала… нам стоит спасти Зевса, но Кронос не зря хочет отыскать Тиамат. Сделаем это раньше.
— И что ты предлагаешь?
— Я знала Тиамат. Очень давно.
Гадес посмотрел на нее с любопытством. Он знал, что когда-то Нефтида общалась со многими древними богинями. Сам он был далек от них, Персефону тоже больше заботили перерождения и собственный пантеон. Поэтому Гадес имел мало представления о тех же ацтеках, всегда далеких от него — во всех смыслах. И мало слышал о шумерах, к которым относилась Тиамат.
— Какой она была?
Нефтида пожала плечами:
— Древней. В остальном, ничего особенного. Но это было очень давно. Тогда… она подарила мне браслет.
Сет и Гадес переглянулись, мгновенно подумав об одном и том же.
— Может сработать.
— Или нет. Вещь старая.
— Ну так и псы берут след не по запаху. А след божественной сущности остается.
— Хорошо. Отправим твоих псов и Цербера. Он прикроет, если что.
Гадес искренне полагал, что он очень плох в налаживании личных контактов. Не то чтобы он не пытался — но каждый раз всё выходило как-то неловко и неумело. Как будто в Подземном царстве он ни с кем никогда не общался.
Как говорила Персефона, касаясь его руки, просто в Подземном мире немного иное общение.
Когда-то и с ней было неловко и странно, но Персефона сама пошла навстречу. Как и Сет.
Макария такой любезности не оказывала. Поэтому Гадесу приходилось старательно наводить мосты, а делать этого он решительно не умел. И теперь сидел вместе с дочерью всё в той же гостиной Сета, неловко пытаясь хоть как-то выстроить разговор.
В голову упорно лезли неуместные слова о том, что за окном уже стемнело. Еще бы про погоду сказал! Такую же дождливую, размывающую дороги и скребущуюся в стекло каплями.
Рассказывать о том, как отправили псов по следам Тиамат, тоже было странно. Как и говорить о бушующем Сете, который позвонил, когда наконец-то поехал в клуб.
— Нет, ты знаешь, что сделали эти ублюдки?
В выражениях Сет никогда не стеснялся, а разговоры вел прямо. Сейчас Гадесу очень этого не хватало, хотя он не был уверен, что Макария оценила бы.
Она сидела прямо перед ним, сцепив руки в замок. То и дело убирала за ухо прядь волос, слегка нервно, хотя так могло только казаться.
Кажется, ее всё устраивало, но Гадес сам предложил посидеть поговорить — точнее, это Персефона ненавязчиво предложила. Она же организовала чай с печеньем, хотя в последний момент сорвалась куда-то в Подземный мир, что вызвало у Гадеса почти что приступ паники.
Он мог идти против Кроноса, спасать Сета, управлять Подземным миром и ощущать плащ из тьмы и смерти одного из сильнейших богов, но пасовал перед обычным разговором с дочерью.
— Тебе стоит быть осторожнее, — наконец, сказал Гадес.
Макария вскинула голову, глянула с удивлением.
— Ты моя дочь. Кронос может этим воспользоваться, — пояснил Гадес. — Будь аккуратна, Макария.
— Называй меня Луизой, как и все.
Это имя дал ей мир людей, она сама. А не Подземный мир, боги и Гадес. Она улыбнулась:
— Я могу о себе позаботиться. Как все предыдущие столетия.
Это не было упреком, но звучало именно так, и Луиза явно смутилась:
— Просто хотела сказать, что я не такая слабая, как может показаться. Да и сейчас большую часть времени в Подземном мире.
Она пользовалась вратами в его комнате, но Гадес знал, это обычная вежливость. Как его дочь, она могла проникать в Подземный мир самостоятельно. Он даже не был уверен, что ей нужно физическое воплощение прохода.
— Я не виню тебя, — внезапно сказала Луиза. — Пусть я твоя дочь, но всегда больше принадлежала миру людей. Я чужая.
— Но я бы хотел узнать тебя.
Луиза слабо улыбнулась:
— Не буду против.
— Мы можем куда-нибудь сходить…
Она улыбнулась шире:
— Тогда позволь мне выбрать место. Ты лучше ориентируешься в Подземном мире, но его я знаю. А вот мир людей лучше понимаю я.
— Хорошо. Но мы можем начать с моего концерта. Он на днях.
Луиза кивнула, а Гадес подумал, что надеется, к этому времени Зевс уже будет с ними. По крайней мере, когда Сет по телефону закончил бушевать касательно ацтеков, он буркнул, что Амон вовсю «решает проблему». Что значило, уж какое-то решение они точно найдут.
Гадесу хотелось верить, что не будет слишком поздно. Он хорошо помнил это ощущение всепоглощающей паники, размывающей границы сознания. Зевс не мог выбраться сам, но и вряд ли ждал спасения, только воля не давала ему сдаться. Та самая, что когда-то позволила поднять бунт против отца, а позже вести за собой огромный многоголосый пантеон.
Люди верят в богов. А в кого верить богам? Только в самих себя. И друг в друга.
Входная дверь громко распахнулась, хлопнув о стену, а в гостиной вскоре появился Анубис. В мокрой черной коже, он кинул мотошлем прямо на диван, оставляя на белой обивке грязные разводы.
— Сет тебя убьет, — проследив взглядом за шлемом, сказал Гадес.
Свои диваны Сет и правда любил. Может, потому что вычурную мебель и разноцветные пледы на нее выбирала Нефтида.
Анубис проворчал что-то и плюхнулся в кресло. Только теперь он повернулся к Гадесу другим боком, и стал виден ободранный, до сих пор кровоточащий правый висок.
— Что случилось?
Анубис пожал плечами:
— Небольшая авария. Ничего страшного.
Раз он не хочет рассказывать, настаивать Гадес не стал. Но прекрасно знал, что дороги любят Анубиса в любом случае. И попасть в аварию он может, только если сам этого хочет — или пьян.
Или заслушался мертвецов.
Луиза поднялась с
