— Что? Я же бревно, ты сам сказал, — Вель говорил с укором, обидой в голосе и даже его детские лазурные глаза поблескивали, словно вот-вот в них появятся слезы. Только Шеда эта картина умилила до самых кончиков его черных, переливающихся перьев, и чтобы любимое бревнышко не заснуло, ему пришлось пошевеливаться со своей охапкой снеди.
Зато, убрав последнюю булку хлеба, чернокрылый повернулся к своему дрожащему юнцу и, хищно улыбаясь, принялся раздеваться. Да, его одежда весьма не богата, залатана и на вид даже убога, но теперь под ней скрывалось настоящее сокровище. За эти несколько дней некогда худое и безнадежное тело с облезлыми крыльями превратилось в тело, которое могло принадлежать разве что божеству, особенно, если сравнивать с обычным худоватым мальчишкой, коим и являлся Велиан.
Лерментис высок, хорошо сложен, и грациозен одновременно, будто создан обнимать крепко и страстно и при этом сгибаться в невероятные позы. Никаких родимых пятен на нем не было, а уродливые шрамы исчезли полностью, так что светлая и гладкая кожа теперь казалась невероятно привлекательной, идеальной. Крылья, черные как самая зловещая ночь, и переливающиеся перламутром, абсолютно здоровые, гладкие, величественные из которых перо просто так уже не выдернешь, больше не смотрелись жалкими тряпками, они, как изысканная оправа, оформляли этот сказочный образ, заставляя сердечко Веля биться безумно быстро. Вчера его лерментис был немного не таким, но сегодня, он… полностью восстановился и стал настоящим богом в его огромных влюбленных глазах. Богом запретного и таинственного, богом порока. У Велиана дыхание перехватило, стоило только обнаженному любовнику подойти и наклониться к его лицу, почти касаясь локонами кожи.
— Нравлюсь? — Поинтересовался Шед, хитро улыбнувшись.
— Ты мне и раньше нравился, а теперь ты... Так, похоже, придется переписать еще пару абзацев.
— Не надейся, Вель, сбежать к своей книженции. Теперь ты только мой до самого вечера, а ей придется немного погрустить без тебя, — Шед прошелся языком по шее златокудрого мальчика, оставив влажный след, внимательно наблюдая за реакцией паренька.
— Ты собрался меня облизывать, а я думал, что…
— Мы куда-то торопимся? Я хочу найти все твои самые чувствительные места. Найти именно твой ритм и твои «струны». Ты изучал мое тело для своей науки, а теперь настала моя очередь, — чернокрылый говорил тихо, вызывающе, очаровывая своим голосом.
— Хорошо, а мне-то что делать? — немного озадаченно поинтересовался раскрасневшийся малец, повернув голову на бок и позволяя более тщательно ознакомиться со своей шеей.
— Ты — невероятно наивное и чистое чудо, — Шед усмехнулся, и снова смачно прошелся языком, почти задевая желанные губы, — тебе ничего не надо делать, кроме одного — расслабиться. Я чувствую твой страх и напряжение, будто ты ждешь удара.
Юноша обиженно выдохнул, но спорить не стал. Он действительно попытался исполнить наказ любовника и даже глаза закрыл, отдавая свое тело во власть чернокрыла. А тот в свою очередь старательно и не торопясь изучал своего девственника, облизывал его родинки, считая их невероятно милыми, стараясь запомнить каждую, плавно спускался ниже, пока не коснулся кончиком языка правого соска, вполне невинно даже, а потом уверенно очертил влажный круг и вовсе припал губами к этой соблазнительной пуговке. Велиан распахнул удивленные глазки и не успел поймать свой тихий сладкий стон, смутившись.
— О, ты боишься собственных стонов? Это мило. Значит, надо заставить тебя кричать от блаженства. — Ехидно заметил лерментис, приподнимаясь слегка. Место его жарких губ заняли тонкие умелые пальцы, они ласково и бережно мучили соски Веля, который раскраснелся от происходящего, собственных чувств и бесконечного демонического взгляда черных глаз.
— Довольно... странно и приятно.
— А мои соски наоборот не любят, когда их трогают, уж больно часто с ними вытворяли черти что.
— Надо запомнить, — прошелестел Вель и вновь застонал, когда любовник покрутил невинные горошины, так, что по телу разлилась теплая и приятная волна, в которую так и хотелось окунуться полностью.
— Ты — чувствительный. С тобой легко работать.
Вель ничего не ответил, он потянулся к ангелу-искусителю и робко, совсем неумело закопался в его черные локоны, словно тоже хотел сделать что-то и не чувствовать себя бревном больше. Шед прикрыл блаженные глаза, но ладошку перехватил, покрыл поцелуями и мягко положил на место.
— Сегодня ты — мой принц, ты только наслаждаешься, вкушаешь новое и принимаешь удовольствие. Тебе не нужно стараться, Вель, — с этими словами чернокрылый двинулся ниже, покрывая неспешными поцелуями и ласками живот, бедра и член своего мальчика. Пенису достались наиболее похотливые и смачные облизывания, от которых златокудрый просто не мог не застонать, запрокидывая голову.
— О, а ты снова потек, мне это тоже нравится. Мне нравится смотреть на твоего развратного малыша, с которого сочится смазка, пока его хозяин так смущенно полыхает.
От пошлостей Велиан чуть не возмутился вслух, и покраснел до самых ушек, только сказать ничего не успел, потому что его ловко перевернули на живот, да еще и подушку подложили, чтобы попка оказалась вздернута и доступна ласковым рукам и голодному взгляду…
Комментарий к 7. Предчувствие грехаОсторожно, в следующей главе будет очень жарко ;)
====== 8. Сладкий грех ======
Комментарий к 8. Сладкий грехМоя долгожданная пошлая глава ;)
Еще вчера Велиан был убежденным моралистом, девственником и просто увлеченным писателем, а сегодня он лежит совершенно голый на кровати, вздернув влажную задницу и ждет, когда же им овладеют и, к своему ужасу, наслаждается всем происходящим.
Юноша втянул побольше воздуха и зажмурился, думая про себя, что вот и началось самое страшное, кажется, он немного дрожал. А стоило ягодицы накрыть горячим ладоням и развести в стороны, как дрожь заметно усилилась, только Шед никуда не спешил, наслаждаясь пока одним видом и безжалостно его комментируя.
— Ты совсем ребенок, такой невинный, испуганный, сладкий и только мой. Тебя никто не рвал и не разрабатывал даже. Потрясающе. Твоя дырочка совсем маленькая и тугая. Не бойся, сегодня она получит удовольствие за несколько лет своего целибата.
— Ш…шед, ты можешь. Просто. Не говорить. Ничего этого ужасного! Пошлого… Эту мерзость.
— Не могу. Тебя это возбуждает, заставляет твое сердечко биться быстрее, я же чувствую,— лерментис отвечал совершенно спокойным голосом, а после еще нескольких возмущенных фраз своего раскрасневшегося паренька просто достал баночку со смазкой и нанес приличную порцию аккуратно между раскрытых ягодиц, от чего Велиан сразу же заткнулся. Ощущать нечто прохладное, да еще и вместе с пальцами любовника было как-то совсем непривычно.
— Знакомься, это лучший друг и помощник невинных тугих дырочек — смазка. Моя любимая, кстати, обожаю ее вкус и аромат.
Пока Вель переваривал полученную информацию,— Шед довольно осторожно обработал сжатые края и легко втолкнул внутрь один палец, сразу же упираясь в бугорок простаты, не давая опомниться своему дрожащему девственнику.
Исследователь инстинктивно
