— Кажется… Многовато, — глотая воздух, очень робко пробормотал.
— Да, я знаю, но мне так нравится смотреть на твою влажную течную дырочку, она такая развратная сейчас, пошлая, жаждущая… Еще и горячая внутри, — сладко прошептал лерментис, упиваясь видом залитого смазкой Веля. Он легко растянул пальцами края, наблюдая за новым развратным ручейком. И только сейчас до юноши, которого качало на волнах блаженства, любопытства и смущения, дошло, что всю эту невероятную картину, каждую каплю, скользившую по его коже — коварный чернокрылый бог прекрасно видит, смакует и наслаждается этим.
— Ты… Ты… Да ты просто, — бормотал оцепеневший от ужаса юнец, который ни в одном кошмаре или эротическом сне не мог представить себе что-то подобное.
— Развратная аморальная тварь? Я знаю, Велиан, не трудись подбирать слова. Лучше насладись ею, — ответ Шеда, как и прежде, прозвучал тихо с нотками порока, его пальцы беспрепятственно проникли внутрь, выплеснув новые капли и теперь уже обомлевшего Веля действительно растягивали и готовили к чему-то большему, не забывая про его простату.
— Я не верю… Что это… Со мной происходит, — чуть не заревел от стыда, огромного удовольствия, и загоревшегося желания. Все это сплелось в один тугой клубок. Все померкло, весь мир исчез, остались лишь похотливые всхлипы и длинные пальцы, которые раздвигали его нутро, мягко нежно, неумолимо играли с ним, проходились по самой чувствительной точке, от чего хотелось почти что кричать и двигаться им на встречу.
— С тобой, мой принц, с тобой. Сегодня ты насладишься мной до предела. К слову, если хочешь меня порадовать, то растяни свои булочки, как можно шире, — Шед, словно он и правда черный ангел из преисподней, широко улыбнулся, пробегая взглядом по своему взмокшему и разгоряченному мальчику, который сам не ведая, прогнулся в спине, и вздернул попку выше, подставляясь под ласки.
— Я… Не стану… Не буду этого делать! — Юноша возмутился во весь голос, его лазурные глаза горели негодованием, а щеки, пылали, как раскаленные от непристойного предложения. Он же не шлюха в конце концов, чтобы совершить подобное.
— Вель, ты всю жизнь планируешь пробыть бревнышком? Если хочешь стать хотя бы средним любовником, то избавляйся от комплексов. Ты красивый, нежный и я хочу тебя. Всего. Не только банально засунуть, но рассмотреть, почувствовать, услышать. Я всего тебя хочу без остатка и прямо сейчас, понимаешь? — лерментис говорил, словно строгий наставник. Сопротивляться его голосу властному и сладкому одновременно напуганный и тонущий в своих чувствах мальчишка просто не мог, особенно, когда его назвали неумехой. Он, помявшись, медленно захватил влажные от смазки ягодицы и, уткнувшись лицом в простыню, всхлипнув при этом, окончательно сгорая от стыда, развел половинки в стороны на радость похотливому монстру.
Шед с нескрываемым искренним блаженством на своем лице взялся за совершенно раскрытую поблескивающую дырочку, отменно обработав ее и залив смазкой так, что она уже стекала на кровать по дрожащим бедрам. Эта сладчайшая пытка казалась вечной, пока совершенно неожиданно пальцы не выскользнули, оставив вход соблазнительно приоткрытым.
Велиан ощутил долгожданную свободу, но даже вздохнуть облегченно не успел, как нечто горячее, огромное, уперлось в него, неумолимо, раздвинув края, растянув их до предела. Прежде чем он запаниковал и забился под Шедом, тот ловко загнал головку внутрь и крепко обвил своего трусишку руками, прильнул всем телом и замер, давая юноше привыкнуть к этому ужасу.
Вель же в этот момент громко взвизгнул, сжав в кулаках простынь и действительно попробовал избежать проникновения. Все оказалось тщетно, его нежную дырочку распробовал похотливый и страстный любовник, который не спеша, ритмично, ласково и аккуратно принялся загонять член внутрь, не забывая похотливо облизывать напряженную спинку, а плечи и бока терзать ласками и нежными поцелуями.
— Не-е-е-ет! Вытащи, пожалуйста, это из меня, вытащи! — Велиан, только представив, что именно пытаются в него протолкнуть, взмолился во весь свой голос. По его красной испуганной мордашке побежали слезы.
— Успокойся! Прислушайся к себе, да не дергайся ты, так будет только хуже! Слушай себя. Просто слушай и расслабься! Да, расслабься же, говорю! Это страх… Это только твой страх, Вель. Я же чувствую, что не причиняю тебе вреда, это только твой страх, — успокаивал лерментис уверенным тоном, удерживая в своих крепких объятьях любовника.
— Вытащи… Он… Он огромный, такой горячий… Пожалуйста… Мне страшно… пожалуйста! — Вель ревел в три ручья, роняя слезы на скомканную простынку и дрожал, глотая воздух. А между тем в него продолжали ритмично вбиваться, не торопясь, осторожно, не меняя выбранный темп. Его заполняли ювелирно, без резких движений, и нутро Велиана раздвигалось перед натиском, расступалось и впускало этого монстра все глубже, жадно обнимая.
Юноша продолжал всхлипывать и молить о пощаде, как вдруг он ощутил те самые заветные бугорки, да еще и в районе простаты. Они проехались по нежным стеночкам, задевая чувствительное место, даруя невероятные ощущения, да такие, что Вель несдержанно и громко застонал. Легкая боль, страх, и удовольствие смешивались теперь воедино, бились внутри, разминая его, растягивая и заполняя. Настоящее сладчайшее безумие.
Заметив, что паренек притих, даже вроде плакать перестал и вырываться, Шед осторожно прильнул губами к чуть покрасневшему ушку, а своей ладонью подло обхватил текущий небольшой член паренька, обрекая своего принца на новые удивительные муки.
— Все хорошо, Вель, видишь, это приятно. Надо только чуть-чуть потерпеть. Это потому что ты у меня девственник, кхм, совсем узенький девственник. Доверься мне и своему телу, своим ощущениям.
— Приятно… Очень, горячо и так странно, — сбивчиво шептал одними губами, вперемешку со стонами.
— Я знаю. Чувствую, как твоей дырочке нравится, как она жадно меня обхватывает, просто отпускать не хочет.
— А… Когда… Когда ты… Уже все.
— О, не скоро, мой принц. Я должен хорошенько тебя растрахать, чтобы ты кончил раз пять в процессе, не меньше. Я буду любить тебя долго, пока она свободно не начнет принимать меня на всю длину. Может, тогда кончу, чтобы доставить тебе еще больше удовольствия, — несмотря на ритмичные влажные движения, Шед говорил спокойно и его голос даже не дрожал, словно он просто рядом
