— Не знаю о чем ты. Свали в закат, — все так же недружелюбно огрызался бугай, — не свалишь, я тебе крылья обломаю к херам!
— Лучше изнасилуй меня! — прошептал на ухо и слегка задел его кончиком языка, — жестко и долго, как ты умеешь. Мой хахаль болеет и мне чертовски скучно. И моей заднице тоже скучно, понимаешь? — продолжал очаровывать и щекотать своим дыханием детину, слегка поглаживая его вдоль позвоночника ладонью.
— И… И сколько ты берешь за ночь, — сглотнул Керод, у которого уже в горле пересохло от прикосновений и сладкой лапши, что ему умело вешали на его звериные ушки.
— Дорого, малыш, но тебе, такому большому, и такому сильному, — Шед чуть не застонал, — Я готов дать бесплатно. Закажи только бутылочку Фарле и сними нам комнату. На ночь. Можно нашу, тринадцатую. А еще я хочу веревки!
— Петушиное пойло, — фыркнул, поморщившись, — а я ведь чувствовал, что ты та еще проблядь! По тебе видно. И что ты с этим нищебродом то поперся в Перекресток?
— Он не был нищебродом до встречи со мной. И да, я рассчитывал окучить его богатых родственничков, но это скучная история и она уже в прошлом. Сейчас я безумно хочу твой раскаленный здоровый хер! Весь!!!— хищно блеснув черными демоническими глазами, юноша широко улыбнулся, почти что оскалился.
От таких слов у Керода непроизвольно потекли слюни, которые он тот час смахнул рукой, а штаны в районе паха подозрительно затопорщились, чего Шед не мог не заметить своим опытным взглядом.
— А веревка тебе нахуя?
— Я хочу чтобы ты меня связал и отодрал до скулежа. Хочу быть беспомощной связанной сучкой под настоящим самцом! Только… Мне показалось, что веревочка у тебя хлипковата. Я ее почти разорвал в прошлый раз.
— Брехня! Это же оренийская пенька! Ей буйвола связать можно!!! — встрепенулся крепыш, достав из-за пазухи одну из них, чтобы продемонстрировать прочность. Он специально сильно тянул и натягивал путы, давая понять, что веревка действительно хороша и выдержит даже его мощные лапы.
— Хм, ну давай уже развлекаться! Заказывай бухлишко и пошли зажигать, самец.
Керод, почти не соображая от возбуждения, не только заказал Шеду его бутылочку винца, но и очень быстро договорился именно о тринадцатой комнате на всю ночь. Пока его не было, лерментис с каменным лицом выливал в вино снадобье из пузырька и тщательно встряхнул его потом. Бугай так и не заметил ни лжи, ни ненависти в черных глазах, ничего. Он видел перед собой дорогую и развратную шлюху, которая только нахваливала его «самцовость» и мечтала скулить под ним, отдаться и подчиниться его огромной силе.
Еле дотерпев до комнаты, полукровка чуть ли не с порога набросился на юношу, но был схвачен прямо за член и так сильно, что дыхание перехватило. При этом Шед лукаво смотрел в его шальные глазенки и тихонько поглаживал мощный ствол умелыми пальцами, на раз обезоружив распаленного верзилу.
— Ты забыл выпить «петушиное пойло». Выпьешь и начнем, — совершенно спокойным голосом сообщил чернокрылый соблазнитель.
— Малец, а ты… Не о-о-х… — Прямо на руку лерментиса обильно потекла смазка.
— Не охуел ли я? Если только от тебя, здоровяк. Знаешь, после этой дряни семя такое вкусное, что хочется сосать и сосать у партнера. Я тебе бесплатно даю, так уважай меня немного и я сделаю с тобой такое, что ты отправишься прямо в Рай, — лукаво и нагло заявил Шед, игриво обводя острым языком свои приоткрытые заманчивые губы.
Мужик выхватил бутылку и молча, в несколько хлебков, всю ее опустошил, не отводя взор от похотливого ангела, после чего отбросил ее к стенке. Вот только уже через секунду обшарпанная злосчастная комната поплыла перед его глазами, а льстивые речи лерментиса превратились в неразборчивый тихий гул. Мощные ноги полукровки подкосились и он почти сразу рухнул на кровать, которая неизвестно каким чудом выдержала и не сломалась под его тяжестью. Через мгновение Шед хладнокровно стаскивал сапоги со своего заклятого врага, расстегивал и развязывал потертые ремешки и отбрасывал тряпье прочь…
Комментарий к 19. Ложь и виноШед и его коварный план
====== 20. Возмездие ======
Пробуждение оказалось болезненным, комната продолжала расплываться, мускулы ныли, но это все было просто ерундой, которая померкла и растворилась в леденящем ужасе, что накрыл Керода, едва он осознал — его обнаженная туша лежит на подушках со вздернутой задницей, а запястья намертво привязаны к разведенным щиколоткам, да еще и между ними вставлена какая-то палка, от щетки, очевидно, которая не давала свести мощные ноги. По спине верзилы пробежали холодные мурашки и она покрылась испариной практически моментально.
— С Добрым утром, мразина, — обратился Шед уже без льстивых ноток в голосе. Он стоял позади обездвиженной жертвы, любуясь своим творением. А посмотреть было на что. Ведь обнаженный здоровый, как лось, мускулистый Керод, да еще и слегка вспотевший был по-особому привлекателен и заманчив. В нем чувствовалась звериная мощь и особая нечеловеческая сила, особенно в те моменты, когда тварина так напрягала свои мышцы с ревом, пытаясь освободиться, что слышался треск веревок, впивавшихся в кожу. Только все безрезультатно — оренийская пенька держала крепко.
— Блядина, тебе конец! — Взвыл бугай, пытаясь хоть какая-то ослабить путы, но лишь веселил своего мучителя, — Лучше развяжи меня, иначе я!…
Шед молча обхватил своим тонкими пальцами внушительную и доступную мошонку Керода и даже вполне нежно принялся ласкать ее.
— Страшно, правда. Вот так лежать перед каким-то незнакомцем, который мнет тебе яйца? Что если в следующую секунду их вообще отрежут вместе с членом, а? — ледяным голосом ответил парень и слегка сжал свою ладонь.
Верзила замер, слегка приоткрыв рот, по его лицу пробежалась крупная капля пота, а волчьи глазенки бешено забегали из стороны в сторону.
— Чего ты хочешь? Денег? Блядь, да чего тебе вообще надо?!
— А ты не понимаешь? Ладно, я напомню. Ты причинил боль самому дорогому и светлому существу в моей жизни, и за это я тебя уничтожу. Если бы ты меня оттрахал, я бы даже не обиделся. Просто потому что ты стал бы очередным безликим телом, что об меня потерлось. Много вас было… Но Велиана, я не прощу — с угрожающим спокойствием, абсолютно хладнокровно высказался Шед и от его бесцветных слов грабителю стало совершенно не по себе.
— Да, блядь, было бы о чем жалеть! Так себе сучка, еще и
