— Сучке не разрешали менять позу, — ледяным голосом полным власти и превосходства, высказался Шед. После чего пристыженный громила, виновато опустив морду, сам полез на постель, сам лег на живот и сам широко развел ляжки, слегка поскуливая от желания. Его дырка все еще слегка пульсировала и жаждала большего.
— Отдери меня… Как сучку, — пробормотал бугай, глядя с мольбой на своего «мучителя» затуманенными страстью глазами.
— Да что-то не хочется, ты же этого боишься. У тебя же “статус” и прочая хуйня, — Шед сложил руки на груди и ехидно улыбнулся.
— Да, блядь, вставь уже в меня! Я хочу твой чертов член… Так хочу, что сейчас сдохну к хренам… Пожалуйста! — требовал Керод и, издав сладкий стон, сам раскрыл свои ягодицы лапами, приглашая, — Похеру на статус.… Похеру на все… Дай мне это почувствовать… Снова.
— Я же говорил, что из тебя выйдет отменная сучка, — ехидно заметил мститель, победоносно улыбаясь, и двинулся к кровати.
Светало. Керод лежал на измятой и изгвазданной постели в той же шлюшачьей позе, в какой его и оставил лерментис, весь раскрытый, оттраханный и залитый собственным семенем. Никаких веревок и распорки в комнате, конечно же уже не было, и все говорило о том, что верзила знатно повеселился этой ночью по собственному согласию, да еще и в роли нижнего. Вокруг этого «натюрморта» собралось человек пять и вместе с владельцем постоялого двора они пытались привести в чувства обессиленную тушу полукровки. Безуспешно.
— Я не знаю, что делать, он не просыпается… А если приоткрывает глаза, то просит… Просит член. У меня, постояльцы, знаете ли комнату хотят снять, — испуганно бормотал хозяин, дрожа всем телом и смахивая испарину со лба, — вы же… Вы же его друзья, вроде, может заберете его уже? Мне комнату надо в порядок привести! Срочно.
«Друзья», все как на подбор, бандитской наружности, мрачные, как на похоронах с ужасом, вперемешку с отвращением взирали на опозоренного бывшего кореша и отказывались глазам собственным верить, но распаханная и влажная дырка, красовавшаяся меж ягодиц, более, чем красноречиво говорила о «потери статуса».
— Может, его опоили? Нормальный был, жил по законам, ну не мог Керод сам петухом заделаться! Его точно заставили! — Чуть ли не со слезами шептал один из собравшихся, самый молоденький.
— Керода вчера шлюха подцепила, роскошная, перламутровая. Таких лишь в столице и видел. А потом, через пол часика, он на весь мой двор орал, чтобы… Ну… Его жестче имели. А голосок-то у него ого-го, нашего барда перекричал. Мы даже поднимались и в замочную скважину смотрели, — немножко присмирел мужичок, перебирая трясущимися пальцами связку ключей, — так он на карачках стоит, а его… Того… И все-все делал, что шлюха говорила. И так нагибался, и эдак. А потом, уже под конец, этот крылатый ему только приказал… И он… Он сам пополз отсасывать. Как же его унижали в этот момент, плевали на него даже, а он, ну, отсосал и скулит, чтобы трахали дальше. Это не только я видел, а вся моя челядь тоже! Ему нравилось, — тараторил, опасливо озираясь столпившихся лихих ребят, которые, кажется, от подобных заявлений слегка поседели.
— Заберите, его уже, а? Пожалуйста! Мне комнату в порядок надо привести… Кровать поменять, вон ее как ушатали… Простыни новые постелить, а то их по самые… Залили, — все не унимался владелец, прижимая ключи к себе и почти уже отчаявшись.
— Этого петуха пометьте, как должно, чтобы никто и никогда из наших руки ему не протянул, из одного котла с ним не ел. И вышвырните эту падаль из Перекрестка, — брезгливо сплюнув, приказал самый старший из «бывших друзей», — он хочет быть сучкой. Значит и жить будет по-сучьи.
Пока Керода пытались поднять с постели, он умудрился еще раз кончить, растеряв остатки уважения своих товарищей, так что, когда он придет в себя, то его ждет совершенно другая, совсем невеселая жизнь.
Комментарий к 20. Возмездие Шед прекрасно разбирается в порядках преступного мира и точно знает, как правильно “уничтожать” бандитов ;)
====== 21. Лучшее лекарство ======
Комментарий к 21. Лучшее лекарствоНачинаем лечебные процедуры ;)
Ванна практически остыла, но Шед все равно продолжал сидеть в ней, старательно смывая мерзкие воспоминания. Парню все еще казалось, что его тело воняет Керодом, все еще мерещились шершавые прикосновения его жесткой кожи, а хрипы и стоны продолжали стоять в ушах… Прошло уже несколько дней, но чернокрылый упорно оттирал от себя невидимую грязь, чуть не рыдая. За это время он ни разу не дотронулся до своего чуда, довольствуясь лишь одним видом его безмятежной спящей мордашки, словно боялся испачкать.
Лерментис уже уронил с десяток перьев от жесткой мочалки, и это только за сегодня. Он почти до красных полос стер свою спину, уставившись в мыльную чуть-теплую воду пустыми глазами. Легжан прекрасно понимал, что юноше непередаваемо тошно от себя самого, поэтому не вмешивался поначалу в его легкое помешательство, сосредоточившись на своем самом тяжелом пациенте, и к счастью не безрезультатно! Велиан уверенно шел на поправку, жадно кушал кашку и все меньше времени проводил в полусне, пусть и был еще довольно-таки слаб. Но сегодня творившемуся безумию хозяин дома решил положить конец и вернуть брюнета из колючей клетки вины и самобичевания.
— Парень, дело твое, но… Это уже третья ванна за сегодня. Нет, мне не жалко воды, я просто напоминаю, что ты не водоплавающее, — донеслось из-за двери, — и еще… Наш «творожник» отказывается лечиться, и все про тебя спрашивает, когда просыпается. Может, навестишь его, а? У меня, знаешь ли, и другие пациенты есть, так что я особо ни с кем возиться не привык. Не хочешь лечиться — значит, здоров.
— Что значит: «Не хочет лечиться?» — Шед поднял свой бесконечный взгляд, едва услышал про Веля, и в ту же секунду вскочил на ноги, освобождаясь из водного плена.
— Меня послали с процедурами и осмотром на детородный орган, только вежливо. Сами разбирайтесь, — недовольно буркнул Легжан, удаляясь от ванной комнатки. Лерментиса не надо было уговаривать долго, он практически за минуту кое-как вытерся полотенцем, а затем, не теряя драгоценных секунд, направился в лазарет, одеваясь, практически на ходу.
Пациент мирно лежал в своей постели, укутанный в одеяло, словно в тряпичный кокон. На его ангельское личико Шед мог
