— А Васильцов?
— А что Васильцов? Ему одному и нужна реабилитация. Только денег у Васильцова на нормальную реабилитацию нет. Кто-то посоветовал жене привезти его сюда, вот и привезла. Да толку от этого никакого.
— Мне Савицкий говорил, что раньше центр успешно занимался реабилитацией, если, конечно, не преувеличил.
— Не преувеличил. Правда, это было еще до меня. А теперь имеем то, что имеем.
Крапивин последнюю фразу вымолвил по слогам. Она могла в равной степени относиться как к ситуации в центре, так и к положению дел на поле виртуального сражения.
— Но Васильцовым-то можно и нужно заниматься. Почему жена должна зря тратить деньги?
— Конечно, надо заниматься, — согласился Крапивин. — Вот вы и занимайтесь.
С экрана донесся победоносный возглас, и Крапивин полностью утратил интерес к реальному разговору. Виртуальный мир был ему куда интереснее.
Как показал обход, Крапивин был полностью прав. Реабилитация в центре — полная фикция. Оставшееся время Саша посвятила перспективному, с ее точки зрения, больному.
Васильцов оказался занятным пятидесятилетним мужичком с чувством юмора и сельской смекалкой. О своих проблемах говорил без нареканий и сетований. Вот так получилось. Спешил.
История с ним приключилась довольно занятная, если бы не была так печальна. Коля Васильцов всю жизнь на заработках. Летом на стройках, зимой дома по хозяйству. Да как иначе. Двое детей. Старший уже студент на последнем курсе, младший школьник. А там смотри — тоже в Киев уедет. Старанию сыновей он только радовался. Это у него так жизнь сложилась: армия, женитьба, работа в совхозе до самого его развала, а потом — сплошные стройки. Хорошо, что работа была в Киеве. И домой можно смотаться к жене. Ночь — дома, а наутро — тут как тут, на стройке. Пятьдесят километров — не расстояние. Только в тот раз накрапывал дождь, и Коля Васильцов не стал дожидаться маршрутки, а махнул рукой и притормозил попутку. Подожди он тогда лишние минут двадцать… но кто же знал, что впереди их ждет ДТП. Водителю ничего, а у него травма позвоночника. Прооперировали Васильцова в Киеве в институте нейрохирургии. На операцию бригада деньги собрала, а вот на дальнейшее восстановление пришлось самим собирать. В институте советовали лететь сразу в Израиль, только на чем ты полетишь без денег.
И сюда он, конечно, ехать не хотел и, будь его воля, давно бы вернулся домой. Конечно, цены здесь не такие, как в Израиле, но, опять же, чего здесь деньги зря тратить? Только теперь приходится жену слушать. А как по нему, так лучше деньги на детей потратить. А ему бы домой. Корзины надо плести. Но жена ни в какую не соглашается. Говорит, подождут твои корзины, никуда не денутся.
— Доктор, может, вы поговорите с женой-то? Скажете, мол, нечего ему здесь делать. А? Вас она послушает.
— Обязательно скажу, и домой вы поедете. А пока не уехали — будем заниматься. Будем стараться, чтобы на своих ногах домой вернулись. Будем вместе стараться, — уточнила Саша.
— Вместе оно, конечно, легче, — согласился Васильцов, — только ног я совсем не чувствую. Как Русалка из сказки.
— Русалка ноги свои еще как чувствовала. Болели они у нее.
— Эх, не угодишь на нас. И болят плохо, и не болят — плохо.
— Можете представить, как раньше ходили?
— Могу. И как ходил, и как бегал.
— Вот с этого и начнем. А потом массаж, потом занятие с инструктором. Вы в подвал спускались, занимались там?
— Да как же туда спуститься?
— Легко. И будете заниматься там целый день.
— Вот женщины пошли нынче, что дома, что здесь, — улыбнулся Коля Васильцов.
Антон Задонский задумчиво сидел на скамейке в Ботаническом саду. Встреча давно окончилась. Посыльный принес лекарство, получил расчет и отправился дальше по своим делам. И Антону можно было ехать обратно в офис, но он вдруг ощутил усталость и сидел, опустив взгляд на крокусы. Что делать с Кругловым? Он в сотый раз задал себе вопрос, словно надеялся найти другое решение, кроме того, что сам принял после того, как недовольный Круглов покинул его кабинет.
Он давно знал, как поступит с Кругловым, только все откладывал и откладывал. А теперь, получается, и откладывать некуда. Задонский тяжело вздохнул.
За что же он так ненавидел Круглова? Вначале за успешность его отца. Будь у него, Антона Задонского, такой отец, ему бы тоже успех сопутствовал с рождения. Только у него не было успешного отца. Да и того, который был, он никогда не считал за отца. Пьянь. И мать презирал за то, что потакала и всю жизнь жалела отца. Говорила, что он добрый, только не реализованный в этой жизни, оттого и пьет горькую. Он даже на похороны не приехал. Мертвое тело Игоря Задонского прохожие заметили в парке напротив дома. Мать сказала, что он бессердечный, и от помощи отказалась, бросив его же деньги ему в лицо. Сколько же они не виделись? Года три или больше.
Он ненавидел Круглова за обеспеченность. Хотя денег теперь у него значительно больше, чем у всех Кругловых, вместе взятых. Но это теперь. А тогда он был бедным студентом, потом бедным «родственником» при обеспеченном семействе Кругловых.
Научная карьера. Нет, наука его никогда не интересовала так, как Круглова. Жить впроголодь ради этой науки он, Задонский, никогда не смог бы. Не его это стезя.
Женщины. Мужчины часто привирают, хвастаясь своими успехами у слабого пола. Через его постель прошло много женщин и еще пройдет. Только не было той, из-за которой он прервал бы этот женский калейдоскоп. Круглов — однолюб. И у него есть Варя. Правильность и семейные устои Круглова его всегда раздражали. Одна отдушина — Варя долго не могла забеременеть. А потом родились дети, и он их крестил. Олег искренне верил, что он любит их детей. Бред.
Варя была обычной девушкой. Самой обычной. На таких сереньких мышек Антон никогда не обращал внимания. Им не суждено было попасть в его орбиту. Только с Олегом Варя смотрелась так, что дух захватывало. Женщина Круглова.
Задонский попытался представить ее заплаканное лицо. Вдова с двумя малолетними детьми. Он будет рядом. Он всегда, всю оставшуюся жизнь будет рядом с ней. Это и будет месть Круглову — не такая уж его Варя и святая,
