— Ясное дело, — произнес Илья, — Сок, даже можно сказать, слизь тогунатоса содержит паралитические токсины. И каждого, кто его попробует, парализует. Но, что дальше это дерево делает со своими жертвами?
— А дальше тогунатос оплетает беднягу своими плетьми, которые с помощью всё того же сока полностью растворяют тело жертвы, вплоть до самого скелета. Чаще всего жертва полностью поглощена или, как в этом случае, — Семила указала рукой на скелеты, висевшие в лиане и частично покрытые не переработанным мясом, — Частично и тогунатосу есть ещё чем поживиться. Тогда он оставляет себе жертву и питается ею, дожидаясь следующей добычи.
— А у вас здесь все растения такие кровожадные? — спросил Павел. По-видимому, его сильно впечатлила ужасная картина увиденного.
— Нет, не все, — как всегда невозмутимо ответила Семила и покачала головой. — У нас на Кларионе есть огромное множество растений, деревьев и трав, которые помогают моему народу в борьбе с многими болезнями и недугами. Вот например, видите во-о-он те голубые цветы, — указала она рукой влево.
В двадцати метрах от тропы, по которой шли путники, росло небольшое дерево. Весь ствол его был покрыт словно какими-то насечками, похожими на шрамы. Из этих «насечек», с самой середины, росли огромные голубые цветы, похожие на гигантские ромашки, размером с арбуз. Что самое интересное, тёмно-зелёная пышная крона этого дерева была густо усеяна крупными жёсткими листьями и на ней не было видно ни одного цветка.
— Это дикий дольциний. Мои предки его одомашнили. Его «окультуренные» родственники, что теперь живут в наших оранжереях, приносят огромную пользу медицине. — Семила повернулась к Павлу, отвечая на его вопрос. — Роса, которую мы собираем с цветков дольциния лечит инфекционные болезни глаз, полости рта и других слизистых оболочек нашего тела. И это один из сотни примеров. — Дочь жреца перевела свой взор на всех остальных и добавила, — В природе всё равновесно: если она берёт, то она же и воздаёт соответственно. Перевес в одну из сторон приведёт к погибели и хаосу.
Путники внимательно выслушали Семилу. Их снова поразили рассудительность и необыкновенная, для её лет, мудрость этой инопланетной девушки. Постояв ещё немного, они двинулись дальше.
Не смотря на все трудности, с которыми команда Басаргина сталкивалась в дороге, свой путь, лежавший через джунгли Кератосса, они преодолели довольно быстро.
К вечеру того же дня они добрались до долины гейзеров и пещер. Выбрав одну из них, путники решили остановиться на ночлег, чтобы утром отправиться дальше.
Долина имела вид чаши гигантских размеров. На дне её, время от времени, горячим бушующим потоком извергались столбы минеральной воды. Эта картина напоминала погребок, с откупоренными бутылками шампанского. Горячие столбы воды, насыщенной солями и газом, поднимались до небес и с неимоверным грохотом и пеной обрушивались обратно на землю. Растекаясь по ней, вода заполняла, образовавшиеся со временем, вымытые бассейны.
По краям этой чаши, в скалах, формирующих подножье горы Эланьёссы, образовались пещеры. Они были весьма уютными и пригодными для отдыха и укрытия.
— Господа, — с наигранно-величественным видом обратился к своим товарищам Макс, — А не соблаговолите ли вы искупнуться в этих природных источниках, дабы отдохнуть и воссоединиться с истоками бытия.
— Да с удовольствием! — почти в один голос воскликнули все.
Сбросив с себя практически всю одежду, но, соблюдая рамки приличия и оставаясь в необходимом белье, путники погрузились в бассейны с горячей, напитанной полезными минералами, водой. Все, кроме Семилы, резвились и бултыхались в воде.
Первым бассейн покинул Илья, в знак солидарности с Семилой. А может быть потому, что не хотел оставлять её одну.
— Почему бы тебе не присоединиться к нам? — спросил он.
— Я не могу, — стеснительно пожала она плечами и опустила глаза вниз. — Мне нельзя снимать платье перед другими мужчинами.
— А если бы их здесь не было, но был бы только я?
— Об этом и спрашивать не надо, — не поднимая глаза, ответила Семила и лицо её залилось багровой краской.
— Тогда я назначаю тебе свидание. Ночью, когда все уснут и нам никто не будет мешать, давай поплаваем в бассейне, под светом Тамирона. Только ты и я.
Семила молча кивнула головой в знак согласия.
— Ох и водичка, просто класс! — обтираясь от солёной воды, которая приятно пощипывала, к ним подошёл Павел. — А чего ты сидишь, к нам не идёшь? Или дочери жреца не с руки купаться с простолюдинами?
— Это ты на счёт себя? — подколол его Илья.
— Не только, — усмехнулся Седой. Он был сегодня в прекрасном настроении и не стал продолжать ёрничать. — Водичка и правда высший класс! Просто, природное джакузи.
— И не говори, — обозвался за его спиной Тигран. — Никогда ещё не доводилось вот так купаться. Я как будто заново родился. Чувствую себя Гуливером в стране лилипутов.
— Это ты кого лилипутами назвал? — шутя, пригрозил ему Павел, — Слышишь, Королёв, нас сейчас лилипутами назвали. Или это только мне шутить не дозволено, а остальные — глумитесь сколько влезет? Так что ли получается?
Пока они дурачились и шутили друг над другом, Алекс и Макс остались наедине, в бассейне.
— Тигр специально ушёл, оставив нас одних? — спросила Алекс.
— Конечно, — ответил Макс. — Но ты не думай. Я его не просил об этом.
— А я и не думаю. Только зря он это сделал. Не вижу в этом никакого смысла.
— Хм. Смысл, говоришь.
— Чего ты усмехаешься? Что? Я сказала что-то смешное?
— Да нет. Просто я вспомнил ту ночь, — и Макс медленно подплыл к Алекс. — Мы так же с тобой плавали в воде. Мы дурачились и нам было весело. А потом…
— А потом я сделала большую глупость, — задумавшись, глядя в сторону, сказала Алекс.
— Нет. Глупости делал я, на Земле. Знаешь, бывает такое, что живешь-живёшь и не знаешь, просто не замечаешь какая красота тебя окружает. А стоит только подняться в небо, посмотреть, оглядеться вокруг и понимаешь, что вокруг тебя всё прекрасно. Вот тогда и начинаешь замечать, понимать и ценить. Это я тебе как лётчик говорю. — Он замолчал. Усмиряя чувства и эмоции, Макс добавил, — Далеко мне пришлось улететь, высоко подняться, чтобы увидеть твою красоту: и внешнюю, и внутреннюю. Чтобы понять и оценить.
— А потом потерять, — закончила его мысль Алекс. — Знаешь, я не буду душой кривить, Макс. Меня и саму захлёстывают воспоминания о той ночи, нашей ночи. Но обида моя на тебя сильна. Она сильна так же, как и страх перед разочарованием и предательством. Может быть и обида, и страхи мои угаснут когда-нибудь. Но я боюсь, что тогда угаснет и моя любовь.
И она покинула бассейн. А Макс нырнул так глубоко, что его не было и видно. Горячий поток воды обжигал его лицо и тело. Но не этот жар не давал ему покоя. Совсем другой, бушующий внутри. Первый раз в жизни ему не хотелось выныривать обратно.
Тёплым
