— Держи, — поднимаю голову, и Тоби даёт банку холодного пива, я хочу уже открыть. — Не для тебя, для носа.
С его стороны слышится характерный звук, и он отпивает приличный глоток, аж сводит челюсть от его ирландской наглой и довольной морды.
— Так что ты хочешь от меня? Недостаточно ещё сделал? — его банка слегка трещит в кулаке, а взгляд если и ненавистный, то чрезмерно внимательный. Теперь-то ему точно интересно, зачем я пришёл.
— Нужно поговорить о Лорин, — отпивая глоток, он на секунду останавливается. Замечаю, как в его глазах появляется боль и тоска по ней — он тоже не свыкся с этой мыслью.
— И что о ней говорить? — его взгляд опускается на колено, которое он сжимает свободной рукой. — Она решила, наконец, разобраться в себе. В своих чувствах.
Тоби смотрит так, словно я собираюсь его убить, а он будет противостоять мне до последней капли крови.
— Разве она не оставила тебе письмо? — я мгновенно теряюсь, и он ловит это состояние и интерпретирует его почти правильно. — Ты не стал его читать, верно? Почему тогда пришёл ко мне? Думаешь, знаю, где она? Даже если бы и знал, то не сказал бы.
Да, это похоже на Тоби: он бы даже не поехал за ней, зная точные координаты. В этом наше отличие — я рванул бы за ней хоть на край света. Мне нужен всего один разговор, всё лишь один взгляд, и я пойму, обман всё это или по-настоящему. Ведь я соврал ей, всего один раз, но он важен. Возможно, она не убежала бы, если бы знала, что весь наш брак и свадьба — это фикция. Что священник был подставной, и об этом знал только я и он. Не мог же я заставить её выйти за меня вот так, а когда бы мы разобрались в чувствах, то и решили бы что-нибудь. Я же видел, видел, как она смотрит на меня, а потом меняется, вспоминая то о сестре, то об этом парне передо мной, то ещё о чём-то. Всё было слишком быстро, слишком непонятно. Но если она и не говорила ничего о чувствах, я же чувствовал, наша близость — не только одно желание.
— Наш брак незаконен, священник был подставной, — Тоби поднимает глаза на меня и наклоняет голову, ожидая продолжения. — И после этого не скажешь, где она? Я заплатил деньги актеру, всё это просто… пшик.
На телефон поступает звонок, прерывая воспоминания. Не открывая глаза, провожу по экрану.
— Алло, — мой голос спокоен и ровен, можно сказать — медитирую.
— Сегодня у кого-то большой день! — кричит в трубку Чарли, пребывая в приподнятом настроении. Обычно он выглядит серьёзным и шутит-то редко, последнее время что-то в нём поменялось, но со своими заботами я так и не спросил его об этом.
— Ты придёшь?
— Как я могу пропустить такое событие, Лукас? Более того — приду не один, — за всю нашу дружбу первый раз слышу о том, что он говорит о ком-то. О ком-то особенном.
— Как его зовут? — шучу я, а Чарли прыскает в трубку.
— Не раньше, чем ты заведёшь кого-то с именем Матиас. А вообще ты должен определённо её увидеть, она тебе понравится, — не успеваю больше ничего сказать, как он отключается.
— Никто мне не понравится, Чарли, никто больше…
<center>*** ***</center>
В галерее очень много народа. Не ожидал, что привлеку столько внимания своей выставкой, но делаю я это только для одного человека. Моя последняя попытка сказать о том, как она мне нужна. Как пусто без неё, как больно от её ухода — ведь она изменила всё, абсолютно всё. Изменила жизни всех вокруг, да, она подарила шанс скинуть оковы, но вместо этого бросила в мир, в котором мы ещё не привыкли жить.
Здороваюсь со всеми, кто подходит, и я теряю дар речи, когда в стеклянные двери заходит Чарли, держа за руку Патрисию. Они с улыбкой кивают мне, и я почему-то счастлив и не хочу задавать вопросы. Тут не нужны объяснения — они просто пытаются построить своё счастье на руинах. Мои руины передо мной в виде фотографий — она в кафе, она спящая, она за едой, она в свадебном платье, она в других нарядах. Она, она, она…
Лорин.
Я рассказываю концепцию создания выставки. Хочу кричать о своих чувствах и делать это перед толпой, но, на самом деле, мне бы только шептать её имя в темноту, в которой она есть. Потому что сейчас я не нахожу её и блуждаю совсем один.
Мой свет.
Моя лучина.
— Дорогие друзья, я… — темноволосая тень проскакивает с заднего ряда на выход, слишком знакомая фигура, чтобы это снова было ошибкой. Я срываюсь с места, перепрыгивая через сумки, вещи и пустые стулья. Кто-то недовольно вскрикивает и пытается загородить путь. Патрисия и Чарли что-то кричат в спину, но я ничего не слышу. Единственное, что нужно сделать — поймать её.
— Лорин! — кричу на весь коридор, выскакивая за дверь. Загорелая и точёная фигура останавливается в нескольких десятках метрах от меня, делает всего лишь пол-оборота, чтобы бросить улыбку. А после Лорин устремляется вперёд.
Это не конец нашей истории, а только самое начало.
[1] — персонаж Гарри Поттера
Тайны писем
— Объявляется посадка на рейс Мичиган-Бали, — механический голос на громкой связи в огромном зале заставляет вздрогнуть. Всё боюсь: не успею сесть в самолёт или Кеннет доберётся до меня и убьёт. При чём я не уверена, что он остановится. Я разрушила его жизнь и отчасти — всей семье Лукаса, но я не могла ставить их выше сестры. Конечно, могла бы сделать по-другому: припугнуть Кеннета, даже шантажировать, но, не дай я сейчас огласки, он бы нашёл путь, как достать эту запись. Или через меня, или через Лукаса. Скоро взорвётся сенсация — нужно быть как можно дальше.
Встаю с места, подхватывая лёгкую сумку с минимумом вещей, чтобы всегда можно было сорваться в один момент, пока я, наконец, не найду себя и не пойму, где моё место. Я достаю из сумки крепкий шнурок и, снимая обручальное кольцо с пальца, вешаю на него, завязывая крепким узлом, чтобы водрузить на шею. Постоянное напоминание о том, что я бросила Лукаса, ни к чему. И так ощущаю пустоту от его отсутствия. Уже привыкла, что он рядом или теоретически рядом: в его доме, в его вещах — в чём угодно. Теперь мне нужно отгородиться от семьи, Лукаса и Тоби и найти тот путь, который правильный без давления вокруг.
Прохожу на второй этаж и следую по указателям к
