О’Брайен встал, спрятал нож и, подойдя к скале, крепко взялся руками за веревку.
– Я готов! Поднимайте. Я постараюсь облегчить вам работу.
Подъем занял куда больше времени, чем спуск, и наконец О’Брайен показался над обрывом, и Мари, Лили и Роза ухватились за него, помогая преодолеть последние несколько футов.
Он с тяжелым стоном повалился на землю – спиной вперед, чтобы уберечь щенка на груди.
Дэш немедленно принялся жалобно скулить, и Лили опустилась на колени рядом с О’Брайеном и протянула руки к щенку.
О’Брайен сел, осторожно вытащил Дэша и передал его Лили.
– Правая передняя лапа. Не беспокойся. Мари лечила лапы и похуже.
– О мой драгоценный! Мой малыш! О Дэш, дай я на тебя посмотрю, – заворковала Лили, и щенок уткнулся носом ей в шею. Он продолжал поскуливать от боли, но уже вовсю вилял своим маленьким хвостом.
– Держи его поближе, чтобы он поскорее успокоился. Когда он поймет, что он в безопасности, я осмотрю его лапу, – сказала Мари. Затем она повернулась к О’Брайену, который заглядывал в карман на груди. – Что там было?
– По-моему, мертвая росомаха, – сказал О’Брайен.
Антрес пробился к ним через толпу.
– Длинный бурый мех с примесью белого вокруг морды и вдоль туловища? Огромные, как у Баст, лапы с длинными когтями?
– Да, похоже на то, – сказал О’Брайен и сунул руку в карман на груди. – А это прижималось к ее животу.
Он вынул из кармана крошечное существо – абсолютно белое, размером с самых маленьких из щенят Марии, хотя этот детеныш был явно моложе их – может, даже новорожденный. Глаза у него были крепко закрыты, он слабо пищал и почти не шевелился.
– Великий громовержец! Детеныш росомахи! Никогда их не встречал – только слышал о них от другого проводника, который нашел мертвую мать и пару щенков после весеннего половодья. Но именно так он их и описывал.
– Похоже, он совсем малыш, – сказала Роза и протянула руки. – Можно?
О’Брайен кивнул и передал малыша Розе. Она осмотрела его, повертев в руках.
– Кажется, он здоров, но он только что родился. Неизвестно, сколько он пробыл внизу.
– Мать уже успела остыть. Она была мертва уже давно, – сказал О’Брайен.
– Этот малыш тоже близок к смерти, – грустно сказала Роза, возвращая его О’Брайену.
– Но ведь мы можем его спасти? – спросила Мари и осторожно погладила детеныша одним пальцем.
– Ему нужно молоко. – О’Брайен окинул взглядом Стаю и нашел Клаудию. – Извините, – сказал он, проталкиваясь к ней через толпу.
Мари и Ник поспешили за ним. Мари поняла, что задумал О’Брайен, – и понадеялась, что его план сработает.
Оказавшись рядом с Клаудией, он не стал терять времени.
– Это новорожденный щенок росомахи – Антрес говорит, так называются их детеныши. Его мать лежит мертвая. – О’Брайен показал на выступ. – Оттуда видно, что на скале над нами вход в берлогу. Должно быть, мать как-то упала, а с ней и щенок. Шея у нее была так изломана, что, думаю, она умерла мгновенно, но, видимо, она смягчила падение для детеныша. Могу я тебе его показать?
Клаудия, которая с нескрываемым любопытством поглядывала на пищащего малыша, кивнула:
– Конечно!
Он раскрыл ладони, и Клаудия ахнула.
– Он совсем как щенок собаки!
Дэвис приблизился к ним и неуверенно потрогал малыша.
– И правда.
– Без нашей помощи он умрет. Клаудия, я бы хотел попросить тебя, чтобы ты позволила Марии его кормить. Для меня это много значит.
– Прежде чем ты дашь ответ, я хочу напомнить вам о здравом смысле, – сказал Антрес. – Я не слышал, чтобы росомахи терпели присутствие человека, собаки или рыси. Они агрессивные одиночки. Я не говорю, что мы должны бросить этого малыша умирать. Я лишь хочу, чтобы вы понимали, что спасаете существо, которое может обернуться против щенка или любого из нас.
Данита взяла Антреса за руку, и ее звонкий голос разнесся над замершей в ожидании Стаей:
– Разве ты не говорил, что рыси тоже одиночки?
– Да.
– Но вы с Баст были несчастны. Вы хотели быть в Стае – вы нуждались в этом. То, что росомахи, как и рыси, считаются одиночками, не значит, что все росомахи обязательно таковы.
Баст согласно зачирикала.
Антрес посмотрел на Мари.
– А что думаешь ты, Жрица Луны?
Мари ответила, не задумываясь:
– Я считаю, что это малыш, которому нужна наша помощь, и мне бы не хотелось лишать его помощи лишь потому, что его мать была опасна. Зора?
– Полностью согласна, – откликнулась вторая Жрица. – Мы ведь не бессердечны. И не жестоки. А для того, чтобы бросить младенца на смерть, нужно быть и бессердечными, и жестокими.
– Клаудия? – спросил О’Брайен.
– Я согласна со Жрицами. Это детеныш, а не враг. И, возможно, если мы выкормим его и вырастим в любви, он никогда не станет нам врагом. Но я не могу говорить за свою спутницу. Это решение Марии, и я его поддержу.
– Я согласен, – кивнул Дэвис, – но, должен сказать, очень, очень надеюсь, что Мария согласится.
Стая согласно закивала, и у Мари захватило дух при виде их сострадания.
– Давайте ее спросим, – сказала Клаудия и направилась к носилкам.
Кэмми лежал рядом с Марией, которая мирно кормила щенят. При их приближении Кэмми и Мария насторожили уши и заинтересованно принюхались.
– Давай, покажи его. А потом попроси ее. Я скажу, если у нее будут какие-то вопросы, – сказала Клаудия.
О’Брайен приблизился к Марии. Детеныша он все так же держал в руках, прижимая к груди, чтобы согреть.
– Мария, я хочу попросить тебя о большом одолжении. Я нашел этого малыша росомахи рядом с его мертвой матерью. Он тоже скоро умрет, если его не покормить и не согреть. Ты позволишь ему поесть вместе со своими щенками?
Мария перевела взгляд с О’Брайена на свою спутницу.
– Она хочет его обнюхать, – объяснила Клаудия.
– О, пожалуйста. – О’Брайен сел на край носилок и протянул детеныша овчарке, чтобы та могла его изучить.
Пока Мария обнюхивала малыша, Кэмми, прихрамывая, подошел к ней, приветственно виляя обрубком хвоста. Мария потерлась о детеныша носом и лизнула его – сперва настороженно. Малыш завозился и жалобно заплакал, и она, заскулив, принялась его вылизывать.
– О моя добрая, мудрая девочка! – прошептала Клаудия с блестящими от слез глазами и обратилась к О’Брайену так, чтобы слышали все: – Мария примет щенка!
– Хвала Солнцу, – выдохнул О’Брайен. – Прямо сейчас?
– Да! Да! Малышу нужно молоко и забота, – сказала Клаудия.
О’Брайен быстро подложил детеныша к свободному соску среди кучи толстых сонных щенят, которые подняли возмущенный писк и тут же заснули снова.
Малыш обнюхал сосок и на секунду им показалось, что он откажется. Но тут Мария взяла дело в свои лапы. Она отодвинула О’Брайена, подтолкнула мордой щенка и начала его вылизывать, тихо поскуливая. Детеныш быстро откликнулся, устроился поудобнее у ее живота и наконец взял сосок и начал жадно сосать, перебирая лапами ее
