Вернувшись в хижину, я сообщил Лисане, которая пекла в очаге булочки из плодов хлебного дерева, что завтра Кайман назначает меня шаманом племени.
– О-ля-ля! – обрадовалась жена и хотела бежать к соседкам поделиться радостной вестью.
Но я остановил ее, заявив, что это пока тайна, которую следует держать в секрете, а сейчас мне необходимо выбрать одеяние приличествующую моменту. – Хорошо, – согласилась Лисана, после чего закончила стряпню, и мы занялись делом.
Сначала внучка шамана подойдя к стене комнаты, внимательно осмотрела все культовые причиндалы и, сняв с колышка ожерелье из чьих-то острых зубов, надела мне его на шею. Потом ловко забралась по внутренней лестнице на чердак хижины, откуда вскоре спустилась со шкурой пумы. Рыжевато-коричневого окраса, с головой и когтистыми лапами.
– Вот, – протянула ее мне. – Уваата (так звали умершего шамана) надевал это в особо торжественных случаях.
Я взял необычную накидку в руки и осмотрел – она была хорошо выделанной, мягкой и не особо тяжелой.
– Теперь шкуру набросим на плечи, а ее голову наденем на твою, – стала помогать мне Лисана. – Ну вот, почти как Уваата, только намного выше. У меня даже муравьи по коже.
Желая увидеть себя со стороны, я прошагал к стоящей в углу долбленой кадке с водой и чуть наклонился. В легком, с солнечными бликами полумраке хижины из воды скалилась морда химеры. Из моего были только часть носа и подбородок.
– Да, такое увидишь ночью и кирдык, – прошептал я, ощущая душевный трепет.
На следующее утро, когда поднялось солнце, вождь появился у нас с завернутым в лист альба регии увесистым куском филе морской коровы.
– Ваша доля, – вручил его мне, а я передал Лисане.
Затем мы расположились на террасе, куда она подала кофе и ушла – женщинам не полагалось присутствовать при мужском разговоре. Я же принес связку сушеных листьев табака, мы свернули из них по сигаре, после чего закурили, прихлебывая обжигающий напиток.
– Послушай, друг, – нарушил паузу Кайман. – А почему ты решил стать шаманом?
– Чтобы приносить пользу племени, – пустил я вверх тонкую струйку дыма. – У меня есть такие возможности.
– Мы убедились в этом после посещения фактории, – кивнул вождь. – И только?
– Все намного серьезней, чем ты думаешь, – наклонился я к нему. – Вот послушай. И развернул прихваченную с собой газету.
– Ни фига себе куш, – присвистнул Кайман, когда я прочел ему заметку. – И как ты намерен этим воспользоваться?
– Сообщу властям о месте крушения самолета, но не как участник тех событий. Иначе это привлечет внимание. А через тебя. Мол, шамана озарило. Вознаграждение же пойдет на нужды пираха. Так будет справедливо.
– А ты, Этьен, не простой парень, – после долгого молчания сказал земляк. – А может, и не Этьен? – отхлебнул из плошки.
– В этом мире все может быть, – возвел я к небу глаза. А про себя подумал: «Так я тебе и сказал». После чего шепнул земляку: – Это только начало. У меня будет много озарений.
Затем мы во всех подробностях обсудили посещение Кайманом властей, а после оговорили ритуал возведения меня в должность.
Вечером на берегу под гигантским фикусом пылал костер, на почетном месте сидел совет племени во главе с увенчанным перьями вождем, действо началось. Для начала Кайман встал и, призвав всех к вниманию, сообщил, что ночью имел видение: шаман та явился к нему во сне в образе «упавшего с неба».
– «Теперь он – я! А я – он!» – так услышали мои уши, – огласил вождь, подняв к небу руки и гипнотически обведя всех взглядом. – Вам понятно?! – Да, Кайман! – в экстазе запрыгали пираха.
– Так явись к нам, о Мудрый!! – проорал в сторону моей хижины глава племени.
В сопровождении Лисаны, облаченный в свой ужасный наряд и с длинным посохом в руках я торжественно возник в дверях, неспешно спустился вниз и проследовал к толпе. Уважительно передо мной расступившейся. От костра мне навстречу шагнул Кайман, а за ним члены совета, после чего они потерлись щеками о шкуру пумы, а я погладил рукою низкорослых пираха по макушкам. Ну а после выдал короткий спич, который заранее подготовил. Из него следовало, что погостив на небесах и соскучившись по пираха, Уваата, то бишь я, вернулся к ним в новом качестве и обличье.
– Вместе с великим вождем Кайманом мы защитим вас от злых духов и белых людей, которых становится все больше! – завершил речь шаман.
После чего издал звериный рык (по джунглям прокатилось эхо), погрозив туда посохом. Далее вождь объявил официальную часть законченной, а пира-ха предались веселью, которое очень любили. Я же, с учетом нового статуса, выпив плошку кокосового вина и отведав сочной вырезки из коровы, величаво удалился вместе с Лисаной к себе. Медитировать и охранять племя от злых духов.
Спустя еще день в целях рекогносцировки мы с Кайманом и Ораха поднялись на катере до того места, где впервые встретились. Там ничего не изменилось. Разве чуть спала вода (кончился сезон дождей), да верхушки срезанных лайнером деревьев из зеленых стали бурыми. Теряясь вдали, они показывали траекторию падения самолета, по которой можно было судить о примерном месте крушения.
– Думаю, он протянул еще километра два-три, – сказал я, глядя в ту сторону.
– С воздуха место будет нетрудно обнаружить, – добавил Кайман, а Ораха протяжно зевнул. Ему было безразлично.
После этого мы искупались в прохладном потоке водопада, где вода пузырилась как нарзан, а потом вернулись назад. В свою деревню.
Уведомлять власти о моем «видении», Кайман отправился в факторию вместе с Ораха, которого научил управляться с катером. Вернулись они через сутки, и вождь вручил мне копию бланка телеграммы на имя мэра Каракаса, где значилось: «Племя пираха располагает данными о потерпевшем крушение пассажирском самолете. Вождь племени – Кайман». А также время передачи.
– Отлично, – сказал я. – Будем ждать гостей.
И я не ошибся. Спустя неделю к нам прибыл катер пограничной охраны с помощником мэра и начальником полиции на борту. Встретивший их вождь подтвердил отправку телеграммы. А при этом сослался на меня как на первоисточник. Начальники пожелали встретиться.
Будучи предупрежденным, шаман ждал посланцев во всеоружии. В хижине был полумрак, блестел черным деревом урод, в очаге курились душистые травы. Я же сидел перед очагом, скрестив ноги, в шкуре пумы, и что-то гундел под нос, размеренно ударяя в бубен. Гости вошли, Кайман предложил им сесть напротив, что те исполнили, после чего я отложил бубен в сторону.
– Что привело вас ко мне, бледнолицые? – спросил с подвыванием по-испански.
– Тебе тоже известен наш язык? – удивился чиновник, а полицейский изобразил на лице подозрительность.
– И еще много других, – величаво кивнул я оскаленной головой. – Такова моя карма.
Что такое карма, оба не знали и озадачено переглянулись.
– Ладно, перейдем к делу, – взял быка за рога представитель мэра. – Откуда
