Избрав этот путь, мы одухотворились, чему способствовал ром с ананасом, и на следующее утро занялись реализацией. Для начала Кайман съездил в компанию, где взял расчет, сообщив, что ему нужно срочно убыть в Европу на похороны горячо любимой тети, затем вернулся назад, и мы, плотно позавтракав, отправились в город. В ближайшем киоске приобрели красочный буклет со всеми буддийскими храмами Калькутты, далее продали в ювелирной лавке мой последний алмаз, наняли рикшу и принялись окучивать религиозное поле.
Настоятели трех первых, расположенных в центре храмов, выслушав заманчивое предложение, нас корректно, по-восточному, послали, и тогда, пересев с людской тяги на такси, мы двинули на окраину. Храмы там были попроще, монахи более худые, а настоятели сговорчивее. С одним из них, похожим на Хотея[26] индусом с продувной рожей, после недолгой беседы мы пришли к общему знаменателю, и за половину имеющихся у нас средств он согласился провести обряд посвящения.
Время таинства было назначено на следующий день, перед заходом солнца, а для придания сему действу торжественности, как полагалось в таких случаях, настоятель рекомендовал привести друзей и знакомых. Поскольку же кроме Каймана таковых в наличии не имелось, он обещал посодействовать и в этом. За дополнительную сумму. В результате мы добавили «Хотею» еще несколько купюр, а он заявил, что организует массовку из числа своих монахов и послушников. Далее оговорили вопрос моего нового имени, и в силу преемственности я захотел назваться Уваатой. На это настоятель не возражал и поинтересовался, останусь ли я в храме или пожелаю стать странствующим монахом.
– Великий Учитель много странствовал – заявил я. – Хочу повторить его путь. Дабы познать истину.
На том и порешили.
Когда Земля завершала свой очередной оборот, а небесное светило клонилось к западу, мы с Кайманом прибыли в храм, торжественно убранный по такому случаю. Истертые плиты внутреннего двора были взбрызнуты водой, окружающие его стены украшены гирляндами благоухающих цветов и разноцветными лентами. Здесь нас встретили несколько молодых послушников в праздничных одеждах и сопроводили в главный зал храма. Там на ковровом помосте, под величавой статуей Будды еще более величаво сидел индус-настоятель, по бокам в смиренных позах стояли два десятка монахов, а в бронзовых подставках душно курились благовония.
Два послушника, склонив головы, подвели меня к помосту, усадили напротив, и настоятель обратился ко всем присутствующим с проникновенной речью. Она была по-восточному витиеватой, сводилась к прославлению Великого учения и приобщения к нему в моем лице очередного последователя. Далее последовало хоровое пение мантр под звуки нескольких барабанов с флейтами и само действо.
Новообращаемому, то бишь мне, наголо обрили голову опасной бритвой, после чего, раздев наголо, переоблачили в белую накидку. Затем последовал целый ряд традиционных в таких случаях вопросов. Например, есть ли у меня долги, позволяют ли мне отец с матерью стать монахом, готов ли я к аскетической жизни, а также многие другие. На все, смиренно сложив руки на груди и потупив глаза, я отвечал пространно и благочестиво. Удовлетворившись ответами и величаво кивнув жирной головой, настоятель принял из рук служки Священную книгу и, неспешно полистав ее страницы, нарек очередного сподвижника именем Уваата. Как и было заказано.
Далее меня снова переодели, теперь уже в оранжевую одежду, состоявшую из легкого саронга и накидки, после чего, раскачиваясь как маятник и закатив под лоб глаза, «хотей» выдал мне первые предписания из двухсот двадцати семи, имевшихся в буддийском каноне, которые в ближайшей перспективе надлежало выполнить.
– Непременно, – благоговейно сложил я руки, кланяясь. – Все будет исполнено в лучшем виде.
После этого церемониальная часть была закончена, «массовики» были приглашены в обеденный зал подкрепиться чем Бог послал, настоятель же вместе с еще двумя ламами, а также мы с Кайманом прошли в другой зал, предназначенный для начальства. Там тоже был накрыт низкий стол с разбросанными вокруг шелковыми подушками, на котором стояли разнообразные кушанья индийской кухни, а к ним прилагались местные горячительные напитки.
По знаку настоятеля, поджав ноги и сунув подушки под бока, все уселись вокруг, далее один из лам пропел несколько приличествующих моменту мантр, и все приступили к трапезе. Она сопровождалась красочными тостами в честь Великого Будды, его достойных учеников, а также вновь обращенного.
В гостиницу, распевая песни, мы с Кайманом вернулись под утро на рикше и сразу завалились спать. Впереди нас ждало большее будущее.
Глава 3
В королевстве Громового Дракона
Поскольку расстояние от Калькутты до Тхимпху составляло около пятисот километров, мы решили отправиться туда на рейсовом туристическом автобусе, что было предпочтительнее, чем поезд. Во-первых, его маршрут пролегал по более живописным местам, а мы с Кайманом любили природу, во-вторых, состав делал несколько остановок, во время которых пассажиры могли выйти подышать свежим воздухом и размять ноги.
Купив в одном из туристических агентств билет, ранним утром мы собрали свои немудреные пожитки, сдали номер и, сказав Калькутте «прощай», погрузились в автобус.
В своем оранжевом саронге и накидке я выглядел как настоящий странствующий монах. Кстати, они оказались весьма удобными, поскольку продувались сверху и снизу, что в жарком климате немаловажно. А чтобы быть еще солиднее я перебирал в руках янтарные четки, купленные по случаю в антикварной лавке. Кайман же был одет как европейский турист: в широкополой шляпе, рубашке с шортами цвета хаки, ботинках на толстой подошве и с американским «Поляроидом» на груди. Короче, вылитый колонизатор. Автобус был вполне приличный шведский «вольво», с кондейшеном и свежими чехлами на сидениях, что обещало приятное путешествие.
Вскоре озаренный первыми лучами солнца город с тусклой лентой реки Хугли, притока Ганга, остался позади, автобус вырвался на зеленый простор и загудел среди рисовых полей с селениями, перемежающихся густыми лесами. С каждым десятком километров ландшафт менялся – присутствия гомо сапиенс становилось меньше, а природа поражала разнообразием и буйством красок. За окнами проплывали пальмовые рощи, казуариновые леса и вечно зеленые папоротники. В их кронах пели птицы, изредка мелькали тени обезьян, а на одной из открывшихся полян, у озера паслись несколько слонов. Больших и
