Забыв о портсигаре, она забрала тетрадь и вышла из комнаты.
В гостиной миссис Труди уже поставила на журнальный столик два начищенных стакана.
— Обычно я не пью крепкий алкоголь, — призналась женщина, — но сейчас…
— Не нужно оправдываться, — мягко сказала Анна, — садитесь в кресло и выпьем вместе.
— Что это у вас? — заинтересованно спросила экономка, увидев тетрадь в её руках.
— Пока не знаю, — задумчиво проговорила Анна, усаживаясь на диван.
Подобрав ноги, она открыла дневник.
“Сара Говард, урожд. Боунс” — прочитала она выведенную тонким каллиграфическим почерком надпись на внутренней стороне обложки.
Дорога до леса не заняла у него много времени — в Торнтоне всё находилось близко друг к другу. Винсент заглушил мотор и вышел из машины. Только сейчас ему вдруг сделалось не по себе, но Чейз решительно прогнал эти мысли. Надо — значит надо. Вряд ли это окажется страшнее починки сорванного заграждения, когда только и ждёшь пули от затаившегося где-то поблизости боша [1]. И всё же… на фронте он точно знал, кто его враг, а сейчас? Призрак? Демон? Неупокоенная душа? Звучало, как чистый бред.
Вдалеке прорычал отдалённый раскат грома, и в тот же миг на лицо Чейзу упала первая холодная капля. Только этого не хватало, мрачно подумал он, и тут же, будто в подтверждение его мыслей, с неба прилетели ещё три. К моменту, когда он достал из багажника мешок и лопату, разразился настоящий ливень. Пару раз сверкнула молния.
Вдохнув полной грудью, он перекинул через плечо холщовый мешок и уверенно шагнул под своды чёрных деревьев.
До лесного озера Винсент добрался без проблем — проторенная дорожка белела в темноте, петляла меж деревьев, но у края воды обрывалась, и появлялась лишь на противоположной стороне тонкой, едва различимой нитью. Он пошёл в обход.
Берега у озера были вязкие, болотистые, и Чейз отругал себя за неосмотрительность — надо было надевать сапоги. Проваливаясь в мерзко хлюпающую жижу, он решительно двигался вперёд, держась за жёсткие стебли рогоза, чтобы не сорваться в воду. Хотя что толку — итак вымазался по колено.
Минут через десять он добрался, наконец, до противоположного берега, упёрся в колени и шумно перевёл дыхание. Деревья здесь были мощнее и росли ближе друг к другу, а тропка почти полностью заросла бурьяном и крапивой. Тьма стояла кромешная. Винсент зажёг керосиновую лампу. Так-то лучше.
Еще через пятнадцать минут лес начал понемногу редеть, пока не деревья не расступились окончательно. Винсенту открылась небольшая прогалина, на окраине которой зловеще чернел мёртвый дуб с раздвоенным стволом. Дерево висельника. Никто в Торнтоне точно не знал, как это дерево получило своё название — старый МакГрегор упоминал какую-то легенду то ли о разбойнике, то ли о насильнике, которого в 18-ом веке линчевали здесь местные жители. Вроде с тех самых пор место и заработало свою мрачную репутацию.
Судьба душегуба интересовала Чейза в последнюю очередь. Он поставил лампу на землю и осмотрелся. И где, интересно, начинать копать? Времени на размышления у него не было и, недолго думая, он воткнул лопату в землю в десяти футах от основания дуба.
Дождь и ветер атаковали его со всех сторон, но куда больший дискомфорт доставляло другое. Винсента не покидало ощущение, что за ним наблюдают. Ему даже показалось, что меж деревьев мелькнула чья-то тень. Он никогда не считал себя человеком религиозным, но в тот момент порадовался, что на нём серебряный крестик — подарок младшей сестры Флёр перед самым отъездом в Торнтон. Блеснула молния, и Чейз невольно вздрогнул. На пару секунд он отвлёкся от работы и огляделся вокруг. Никого — только дождь и ветер.
Винсент уже почти разуверился в успехе предприятия, когда под острием лопаты что-то хрустнуло. Он остановился и осторожно постучал. Звук повторился. Тяжело дыша, Чейз с удвоенной силой разгребал намокшую землю, пока, наконец, не увидел чёрные, почти съеденные гнилью доски…
Комментарий к Глава 16
[1] бош - немец
========== Глава 17 ==========
Миссис Хасли в растерянности бродила по дому. Последний раз она была здесь ещё совсем девочкой, и смутно помнила это время — Вера Эдельстон, урождённая Говард, уехала из Райдхайма спустя месяц после трагической смерти мужа.
Но не детские воспоминания волновали сейчас Беатрис — женщина обошла весь первый этаж и половину второго, но не встретила ни одной живой души. Освещение тоже не работало, но на кухне ей удалось найти свечи и спички. То, что в доме жили, было совершенно очевидно: в лéднике она нашла свежее мясо и овощи, на полках стояли крупы, приправы и упаковки чая и кофе, а в гостиной, на журнальном столике обнаружился бокал с недопитым вином и коробка конфет “Моцарт” — излюбленное лакомство Анны.
В спальне и кабинете тоже царил образцовый порядок — педантичная Беатрис не увидела ни пыли, ни паутины. Даже обувь на полке была на своих местах. Миссис Хасли без труда узнала шёлковые туфельки Анны — она сама привезла их ей из Женевы в прошлый сезон.
Но где же все? Если предположить, что дочь уехала в гости или отлучилась по каким-то иным делам, то почему в доме нет слуг? Анна писала, что наняла нескольких горничных, сторожа и экономку. Или у них выходной? Она пожалела, что так и не узнала адрес того юриста, с которым разговаривала по телефону. Как там его зовут? Кажется, Винсент или Виктор… Наверное, он смог бы ей помочь, а может… Беатрис помотала головой. Нет, совершенно невозможно! Анна ни за что не осталась бы ночевать в доме малознакомого мужчины. Но какой бы строгой матерью ни была миссис Хасли, сейчас этот вариант отчего-то казался ей самым лучшим. В душе женщины поселилась какая-то смутная и необъяснимая тревога, хотя формально поводов для этого не было. Но материнское сердце не обманешь.
Быть может, стоит вернуться в гостиницу и попросить управляющего помочь ей? Или обратиться к констеблю? Но Райдхайм стоял на отшибе, и Беатрис совсем не была уверена, что в темноте сможет самостоятельно отыскать дорогу. Да и Анна наверняка будет негодовать, когда вернётся.
Миссис Хасли сделала глубокий вдох и приказала себе успокоиться. Ничего страшного не произошло. Если уж её дочь уехала из Лондона, никому ничего не сказав, то вряд ли станет отчитываться за позднее возвращение домой. Да
