Снаружи это место выглядит так, будто Шахи ожидают, что народ ополчится против них и станет требовать выдать всех девственниц, скот и монеты, что у них есть. Но изнутри там все более чем наворочено и оборудовано новейшими камерами и продвинутыми кандалами.
В ней мы держим врагов, которых не можем убить.
– Мне так не хватает Энтони, – тоскливо вздохнула Ингрид. Мифани удивленно посмотрела на нее. Таких эмоций от своего секретаря она не ожидала.
– Он был хорошим человеком, – согласилась Мифани.
«Я видела его всего раз, но он показался очень милым. И Томас вроде хорошо к нему относилась. К тому же, сейчас, когда мы в Шотландии, я могла бы найти себе человека, который объяснил бы мне, что он говорил».
– Начальник службы безопасности Кловис ищет замену, – сообщила Ингрид. – Я спросила его, нельзя ли, чтобы наш новый телохранитель тоже непонятно разговаривал. С ним было так приятно ездить на машине.
«Она что, пьяна?» – подумала Мифани, но затем решила, что это просто унылая сельская местность и недосыпание сделали ее секретаря такой жалостливой. Ингрид покачала головой.
– Но ничего, скоро будем в Крепости висельников.
– Да. – Мифани вздохнула. – Наверное, допросик у нас получится еще тот. Все, что мне нужно, это сделать страшное лицо.
– У вас есть страшное лицо? – Вопрос прозвучал скептически.
– Есть, – отозвалась Мифани возмущенно. – Очень страшное.
Ингрид внимательно посмотрела на нее.
– Тогда вам, наверное, лучше снять ваш кардиган, ладья Томас, – тактично посоветовала она. – Цветочки на карманах несколько отвлекают от вашей грозности.
– Ладья Томас, – произнес Гештальт.
Последние тридцать шесть часов явно были не лучшими для одного из его тел, которое Шахам удалось взять под стражу. Мифани находилась в комнате, где содержался некогда опрятный, но теперь слегка помятый близнец, который глядел на нее холодными, полными ненависти голубыми глазами. Своим телохранителям Мифани приказала остаться снаружи комнаты, и те согласились, так как дверь в нее была стеклянной и они хорошо видели, что происходит внутри. Один из них держал ее кардиган, который она сняла в последний момент, надев блейзер, гораздо более делового вида, но при этом гораздо менее удобный. Ограниченной пребыванием в защищенной квартире в Ладейной, Мифани перед отъездом в Шотландию пришлось отправить курьера, чтобы тот привез его из гардероба ее гостевой комнаты. Сейчас же она обнаружила, что в блейзер было вшито нечто наподобие корсета, и теперь держалась подчеркнуто прямо. В надежде, что это поможет иметь еще более устрашающий вид.
– Неплохо выглядишь, Гештальт, – сказала Мифани. – В том смысле, насколько можно выглядеть в этом восхитительном приспособлении. Иными словами, ты выглядишь полным дерьмом.
Гештальт был закован в колодки. Руки и голова торчали из отверстий, а сами колодки были прикреплены к стене толстыми железными прутьями. На голове у него была сфера из мелкой проволочной сетки, словно предназначенная для того, чтобы уберечь его от особо крупных пчел.
– Ничего себе, – весело сказала она, – а они с тобой не сильно хотят рисковать, да? Тебе бы еще здоровую железную гирю на ногу и хоккейную маску для полного счастья.
– Честно говоря, – ответил Гештальт, – я не знаю, почему они так пекутся?
– Ты имеешь в виду, когда у тебя еще столько тел на свободе? – спросила Мифани.
– Именно, – спокойно ответил он.
– И все же ты потерял связь с половиной из них, верно? Ведь три дня назад вас было четверо, вы могли делать все, что хотели, а сейчас осталось только два. Здесь у нас Тедди, в соседней комнате Роберт. Чувствуешь разницу, да?
– И все равно у меня еще вдвое больше тел, чем у тебя, – ехидно отозвался Гештальт.
– И думаешь, я ощущаю, будто мне чего-то не хватает? – спросила Мифани. – Уверяю тебя, здесь у нас никто не жаждет заполучить себе пару лишних тел. Тут тебе никто не завидует. Но я пришла поговорить с тобой не об этом.
– Я и не думал, что за этим. Хочешь спросить, где остальные тела?
– Нет, разумеется, нет, – заверила его Мифани. – Во всяком случае пока. Доктор Крисп хотел срочно прилететь тебя допрашивать. Он так и не простил тебе тот раз, когда ты пытался его задушить. И он чувствует, что твоя уникальная физиология станет для него просто чудесным вызовом. Но он все еще нужен нам в Америке. Да и в любом случае у нас здесь тоже неплохой выбор людей, которые умеют проводить пытки.
– Пытки? – усмехнулся Гештальт. – Ты понимаешь, что я могу просто бросить это тело и все? Могу просто уйти из него и перейти в другое.
– О да, понимаю. Ты ведь совсем недавно уже так освободился, да? Когда ни в одном из четырех тел не было мозга? Пусть это и не была такая уж неожиданность, – снисходительно добавила Мифани.
– Так зачем ты пришла? – спросил Гештальт.
– Я хотела узнать, нет ли у тебя желания сообщить мне что-нибудь добровольно, – сказала Мифани.
– Шутишь, что ли? – воскликнуло тело. – Если я не скажу тебе ничего под пытками, то зачем мне говорить что-либо добровольно?
– Есть вещи и похуже пыток, – заметила Мифани, едва заметно улыбаясь. Она размышляла над этим всю дорогу из Лондона и сама поражалась собственной находчивости. – Да, может, у тебя и четыре тела, но я совершенно уверена, что ты эмоционально привязан к каждому из них. Так что выбирай: либо ты по своей воле отвечаешь на мои вопросы, либо по своей воле отрезаешь себе руки и ноги.
Гештальт пристально смотрел на нее.
– У тебя же никогда не было меньше четырех тел одновременно, верно? Так что бьюсь об заклад, это сорвет тебе крышу. Но как минимум двое из вас пока невредимы. – Она сделала паузу, усиливая драматический эффект. – Так тебе понравится оказаться в теле, лишенном глаз, ушей, рук и ног? Конечно, при всем процессе ты не поприсутствуешь и не почувствуешь боль – поэтому технически это не будет пыткой, – но я не сомневаюсь: само осознание того, что мы жестоко обращаемся с твоим телом, заставит тебя страдать. Пусть это будет только одно тело из многих, но оно все-таки твое. Нам не придется калечить оба. Может, даже получится устроить так, чтобы ты сам наблюдал за процессом. Сам видел, как уродуется твое тело.
– Ты не посмеешь! – вскричал Гештальт. – Дотронься до меня, и я тебя убью!
– Я тебя убью раньше, – холодно заверила Мифани. – Даже два раза, если захочу.
– Я тебя ненавижу! Ненавижу! – стало вопить тело, но Мифани мысленно коснулась его и заставила замолчать.
– Помолчи-ка минутку, – сказала она. На мгновение она забеспокоилась, что Гештальт уйдет, не в силах терпеть ее манипуляции, но голубые глаза продолжали свирепо на нее смотреть. – Так, давай подумаем. – Она со значением поджала губы. – Мне вот
