И снова его заткнула.
– Прелестно. Кроме того, есть тревожные свидетельства того, что ты водишься с Правщиками. Учитывая, какое наказание уготовано в Шахах за измену, не желаешь ли сам рассказать об этом?
Было видно, что он не хотел, но теперь хотя бы не ругался. Гештальт выглядел так, будто его немного тошнило, но Мифани не могла его винить. После того, как она почитала об этих наказаниях, ей самой становилось не по себе даже от мысли об этом. Ее угрозы на их фоне казались вовсе милосердными.
«Неудивительно, что Гештальт чуть не задушил Криспа, когда мы поймали первого лазутчика, – подумала Мифани. – Видимо, боялся, что Правщиков раскроют».
– Пожалуй, мы можем проявить снисходительность, – задумчиво протянула она. – Если, конечно, ты заговоришь. Правление не желает видеть, как его членов подвергают пыткам, не говоря уже о мучениях за сотрудничество с Братством. Но здесь нет места для секретов, Гештальт. Например, куда ты уходил в тот вечер? – спросила она. – В какое-нибудь духовное убежище? На экстрасенсорную дачу? С твоей стороны было глупо туда уходить, потому что теперь мы знаем, что у тебя есть нечто большее, чем мы думали прежде.
– Секреты есть не только у меня, – бросил Гештальт. – Думаешь, никто не заметил, что ты воздействовала на людей по всему залу? Насколько я помню, мы все думали, что тебе нужно обязательно дотронуться до человека, чтобы тот выполнял твои приказы. Хотя тебе никогда особо не хватало смелости применять свой дар. Вот почему мы так усердно старались, чтобы тебя назначили в Правление!
«Так, – подумала Мифани, – а вот тут уже что-то вырисовывается».
– Да! – торжествующе выпалил Гештальт. – Сейчас они прознали о твоем даре и узнают все твои секреты, как только вскроют тебя!
– Так ты хотел, чтобы я попала в Правление? – спросила Мифани.
– Слабая сопливая девчонка, которая глаз не отрывает от цифр? Конечно, мы этого хотели. И это оказалось нелегко.
– Что ж, хвала небесам, что вы так постарались, – сказала Мифани. – И теперь посмотри, где я и где ты… И на тебе надето что-то, напоминающее клетку для морской свинки, скрещенную с медвежьей ловушкой.
– Ненадолго. Мы поменяемся местами, и тогда уже тебе придется опасаться бензопилы. А у тебя-то только одно тело!
– Уже вся дрожу, – презрительно усмехнулась Мифани. – Смотри, я скукожилась от страха. На самом деле нет.
– Помни, я здесь, но в то же время я и там, – сказал Гештальт. – Брожу на свободе. Могу зайти в твой дом и там позабавиться.
Мифани внешне сохраняла спокойствие, но внутри ощутила укол страха. Несмотря на все предостережения своей предшественницы, она по-прежнему думала о телах Гештальта как о разных людях.
– Да, ты можешь мечтать где-нибудь уничтожить Шахов, – холодно ответила Мифани. – Вернуть обратно свои тела. Еще о чем-то. – В глазах Гештальта внезапно отразился голод. – Позволь мне тебя заверить, что при первом тревожном признаке я застрелю оба эти тела. Сделаю это собственноручно. Единственный вариант, при котором Тедди и Роберт смогут снова увидеть небо – это если ты станешь со мной сотрудничать. Мы еще вернемся к этому разговору. После того, как ты хорошенько подумаешь. Только думай быстро, Гештальт, – предупредила она. – Истязатели составляют свои планы и собираются начать уже завтра. Время на исходе. – Она изобразила звук работающей бензопилы и сделала вид, будто отрезала себе кисть, а потом выразительно глянула на Гештальта. При этом близнеца охватила ярость, и он резко дернулся в своих оковах. Его взгляд застыл на Мифани, и она воспользовалась возможностью схватить его.
Одной парой глаз она сосредоточенно смотрела на компьютер в темной комнате. Щека ныла тупой болью, костяшки пальцев горели. В руке она держала стакан джина, на столе стояла сырная тарелка.
– Убирайся…
Другой парой глаз она спала. Электроодеяло успокаивало ее мышцы, а мягкие простыни ласкали кожу.
– …отсюда…
Третьей парой глаз она пристально смотрела на саму себя и ощущала холодную сталь вокруг шеи и запястий.
– …на хрен…
Четвертой парой глаз она видела дверь. Сама сидела на жесткой кровати, подтянув колени к груди. Освещение было тусклое, полоса света под дверью слепила глаза.
– …гребаная…
Последней парой глаз она смотрела телевизор. Комната была яркая и уютная, окна выходили на реку. Она ела морковь и подняла взгляд, когда в комнату вошла высокая женщина с пронзительными голубыми глазами.
– …сука!
Контакт прервался, и Мифани нетвердо отступила назад. Она чувствовала себя так, будто пробежала несколько миль. Пот лился градом, колотилось сердце, дрожали колени. Она инстинктивно наклонилась вперед, и зубцы корсета ее блейзера впились в ребра. Она разинула рот, набрав побольше воздуха, и заставила себя встать ровно. Они с Гештальтом смотрели друг на друга и оба слегка задыхались. Никто не произносил ни слова, а потом Мифани осторожно попятилась из комнаты. Тлеющий яростью взгляд Гештальта был прикован к ней.
26
– Что-нибудь из него вытащили? – спросила Ингрид за миской супа.
Смотритель настоял на том, чтобы они пообедали в общей столовой, и когда Мифани попросила возможности уединиться, неуверенно извинился и вышел. Снаружи двери остались ядовитая пешка и двое из почетного караула, а еще трое телохранителей повисли за окнами на альпинистских веревках. По настоянию Мифани они расположились лицом к улице.
– Возможно, – ответила Мифани.
– А он из вас?
– Хочется думать, что нет.
– Он понял, что вы потеряли память? – спросила Ингрид как бы между делом.
Мифани ошеломленно посмотрела на секретаря. Она смотрела только на Ингрид, словно весь остальной мир перестал для нее существовать.
– Полагаю, мне следовало этого ожидать, – сказала Ингрид. – По Ладейной ходят слухи, что вы теперь умеете получать контроль над телом, не касаясь к нему.
– А сама ты не заметила? – спросила Мифани. – Я же на глазах всего Правления заставила человека ранить себя ножом. – Она произнесла это со сталью в голосе, надеясь этим внушить мысль, что при желании могла бы сделать то же самое и с Ингрид. Правда, секретарь в этот момент держала ложку супа, но Мифани чувствовала, что может импровизировать.
– Ну не забывайте, я задыхалась, пока носилась в облаке, которое выпустил слон Грантчестер, – заметила Ингрид.
– Разумеется, – кивнула Мифани.
Повисла пауза. Мифани ощущала неловкость, а Ингрид будто была вполне довольна собой, хотя мышцы ее совсем не двигались.
– Так вот, об этом моменте, что ты упомянула…
– Вашей амнезии, – уточнила Ингрид.
– Да, об этом, – подтвердила Мифани. – Хотя я и предпочитаю не считать ее таковой.
– Вы предпочитаете не считать полную потерю памяти амнезией?
– А что, звучит неоправданно?
– Я просто стремлюсь к точности, ладья Томас, – сказала Ингрид.
– И все равно ты
