– Угу, – согласился друг.
Он отошел к стойке и стал о чем-то приглушенно совещаться с барменом. «Ну вот, – подумал Лис, – сейчас будет добиваться чего-то особенного». Время тянулось, но Лис был тому рад, расслабленно упиваясь теплом и покоем.
– У них нет того кофе, который я обычно пью, но что-то подобное они все-таки соорудили, – сообщил, вернувшись, Женя. – Пришлось подождать лишних пять минут, но оно того стоило. Я надеюсь.
Он принес две чашки с кофе, потом вернулся к стойке и принес еще на блюде, специально для Вени, большой крендель с орехами.
– Ешь, ешь, – сказал.
Присев за стол, пригубил из чашки.
– Черт! Помои! – вскричал и, обернувшись, гневно посмотрел на бармена, который предусмотрительно залез под стойку, над которой маячила лишь его обтянутая белой рубашкой спина. Пустив глазами несколько молний в это белое пятно, потому что за свои деньги желал получать то, за что платил, Женька повернулся обратно и демонстративно отодвинул от себя чашку. Побарабанил пальцами по столу. – Ну, рассказывай, – слегка успокоившись, обратился он к Лису. – Что стряслось?
– Ничего не стряслось, – попробовал уклониться Веня. – Временные трудности.
Он ломал крендель удобными компактными кусками и забрасывал их в рот. Жевать старался медленно, не жадно, а как бы лениво, не показывая, что голоден. Это было нелегко, потому что голоден он как раз был, и изрядно. Крендель он время от времени запивал большими глотками кофе, который, на его вкус, был вполне приличным.
– Мне-то ты сказки не рассказывай, – снисходительно улыбнувшись, обнулил его уловки Евгений. – Я тебя, слава богу, знаю. Чтобы заставить тебя ночевать не дома, в теплой постельке, а, пардон, на вокзале, нужны чрезвычайные обстоятельства. Давай, давай, колись.
Лис, вздохнув и оттолкнув от себя тарелку с кренделем, откинулся на спинку стула.
– Ну да, да, – сказал он резко, резче, чем хотелось, поэтому закашлялся, поправляя голос. Продолжил уже спокойней: – Мы с Мариной… Разошлись… В некотором роде. Расстались. Вот и все трудности.
– Так уж и все? – с той же улыбкой спросил Женя. – А я слышал, что и с работы тебя поперли…
– И это тоже, – согласно кивнул Лис.
– Тебе давно надо было бросить эту суку. Я когда еще говорил, что она тебе рога наставляет. И не самому уходить на вокзал, а ее из квартиры выкинуть. Квартира-то твоя!
– Ну, Жека, ты же знаешь наши обстоятельства. После того, что случилось, я не мог…
– Обстоятельства, да… А что с рукой?
– Так, пустяки.
Рука, кстати, стараниями Нины Филипповны, совсем не болела.
Они замолчали. Воспользовавшись паузой, Веня как бы машинально, в задумчивости придвинул к себе крендель и продолжил его утилизацию.
– И что ты собираешься делать? – спросил наконец Евгений.
– Не знаю пока еще, – пожал плечами Лис. – Придумаю что-нибудь.
Доев крендель, он потянулся за чашкой, но та оказалась пуста, он и не заметил, как выпил весь кофе. Тут взгляд его упал на отставленную Женькой порцию.
– Слушай, ты все равно не пьешь… Можно я? – спросил он друга.
– Да, конечно! – Евгений с готовностью придвинул к нему свою чашку. – Все равно выливать, а тебе, я смотрю, ничего. Пей, пожалуйста, раз нравится.
Успевший глотнуть кофе, Веня едва не поперхнулся.
– Ну, ты гад… – сказал он с чувством.
Женька благодушно махнул рукой:
– Да ладно, не кипятись, это же правда. Я вот думаю насчет работы… Ты мог бы пока поработать на меня. Я имею в виду комод. Надо все же довести вещь до ума…
И тут Лиса осенило. И кофе пить окончательно расхотелось. Он медленно опустил чашку на стол.
– Погоди, погоди… Так это ты замутил всю эту историю с комодом? Как же я сразу не догадался!
– Да ты никогда особой сообразительностью не отличался, – сообщил дополнительно в ответ Евгений. И отчасти это было правдой.
В памяти Лиса тотчас вспыхнула история с комодом и, словно хмель на старые дрожжи, ударила в голову.
Начиналось все буднично. В мастерскую поступил заказ на реставрацию одного предмета мебели. Обычный заказ. Необычным был тот предмет мебели, который предлагался для реставрации. По факту это был комод начала восемнадцатого века с роскошной отделкой, резьбой и маркетри. Некая маркиза, из новообращенных, привезла его аж из Парижа. Утверждалось, и на то имелось соответствующее удостоверение, что комод был работой самого Булля. У Вени, кстати, в процессе близкого с комодом контакта возникли на этот счет кое-какие сомнения. Тем не менее вещь была ценная и крайне дорогая, реставрация ее тоже была не из дешевых, если вообще такие бывают, а поручили ее именно Лису, к неудовольствию других мастеров. Реставрация – долгая работа, требующая неторопливого и вдумчивого подхода, тщательного выбора материалов и выдержки технологических процессов. Короче, работа для терпеливых, расчетливых и аккуратных. И работа эта, по комоду, вполне естественно затянулась. Маркиза все чаще стала появляться в мастерской, требуя ускорить и улучшить. Позже у нее откуда-то появились подозрения про некий преступный умысел, и она стала даже угрожать, что скажет кому надо и тот разберется как следует. Дело в том, что ускорить процесс реставрации было нельзя, потому что имелась большая вероятность, что что-то пойдет не так, отвалится или перекосится, после чего неизбежны скандалы и требования возмещения убытков. А кто их будет возмещать? Лис понимал кто и старался этого избежать. Поэтому, проклиная все на свете, продолжал методично делать работу. А когда конец работы уже забрезжил на горизонте, все вдруг пошло не так, и уже он сам подумал про злой умысел. Стало ломаться то, что, казалось, надежно и основательно сделано, отваливаться, что прилажено на место, отклеиваться, что приклеено, и так далее, и так далее. В общем, обстановка вокруг этого чертова комода, да и вообще в мастерской, была накалена донельзя, когда на горизонте появился Женька, который напрямую, без обиняков, предложил продать комод ему. И за приличные деньги, между прочим. Как он про комод узнал и какое ему было до него дело, Лис не имел понятия, но знал точно, что на воровство не пойдет, за любые деньги. Тем более за большие. И по-дружески, тоже прямо, послал Евгения подальше. Евгений хмыкнул в бороду и ушел. А через два дня комод пропал.
Лис оторопело смотрел на Жеку, пока в его голове прокручивалась эта комбинация. Сказать, что он был ошеломлен, – ничего не сказать! Чтобы друг, какой ни есть, но друг, так подставил его!
– Да ты… да ты представляешь себе, что сломал мне всю жизнь? – начал выплескивать кипяток Лис.
– Тихо, тихо, не кипятись, – спокойно и быстро остудил его пыл Евгений. – Я же к тебе приходил, помнишь? Ты отказался. А я не люблю проигрывать. Я, конечно, мог бы привезти такой же, скажем, из Венеции, но это было бы не совсем то. А все должно быть по-моему, и мне нужен
