Странная, весьма странная складывалась цепочка – Вальтер, Нина Филипповна, Сова, Марина… Что за хоровод, что за танец ритуальный? Как объяснить его? Какие выводы следует сделать? Какие еще звенья можно вытащить на свет? Куда тянется цепь, в прошлое или, напротив, в будущее?
Вопросов, как всегда, было много, а ответами на них он не располагал. Но и то, что удалось выстроить вопросы в ряд и что-то соотнести друг с другом, было уже кое-что. Ему показалось, что какие-то шаги к пониманию происходящего сделаны им в правильном направлении. До полного осознания было далеко, но все же какой-то отблеск впереди забрезжил, чем он, конечно, был доволен.
Но как же он устал! Устал от мыслей, от событий. Причем от мыслей гораздо больше. Но и физическая усталость давала о себе знать, все тело болело, словно пропущенное через мясорубку. Вот именно, где-то так и было. Ему следовало бы позабыть обо всем и поспать хотя бы час, но для этого требовалось вымести из головы сор мыслей, все до одной.
Представив, что он на корте и в руках его ракетка для тенниса, Лис приготовился. Как только очередная мысль появилась в пределах распознавания, он мощным ударом, словно мячик, выбил ее прочь, за пределы корта. Потом – следующую. И следующую. И так до тех пор, пока не распугал их все. Пустая комната сознания наполнилась тишиной и сумерками. Прижав к груди ракетку, Лис вверил себя им. Уснул.
Умиротворение снизошло на него, опустилось в виде того самого светящегося облака покоя, которого он так жаждал. Правда, ненадолго.
Потолок комнаты внезапно обрушился на него с ужасным гулом и грохотом, словно многотонный свод пещеры.
Открыв глаза и какое-то время бессмысленно глядя на крышу салона, Лис не сразу сообразил, что это пожарная машина проехала мимо, надсадно взревывая и газуя, и таким немилосердным образом разбудила его. Видимо, пожарные сделали что могли и потянулись с пожара обратно в депо. Он подумал, что сейчас начнутся обходы по дворам, будут опрашивать соседей, кто что видел или слышал, и уж точно заинтересуются, что за машина тут стоит, и чья она, и кто он такой, и зачем он здесь. И что лучше ему отсюда подобру-поздорову убираться.
Машина завелась с полуоборота, вновь удивив и порадовав его, он дал ей за это немного прогреться. Куда ему ехать, он еще не решил, так что самое время было об этом подумать.
Он миновал дачи и дальше знакомым проселком направился к шоссе. Ехал медленно, испытывая необъяснимое удовольствие от такой неспешной езды. С трепетной доверчивостью, дрожа от прохлады и удовольствия, он подставлял лицо льющемуся в окно студеному еще лесному воздуху.
Чудотворный, он быстро вернул ему бодрость. Лис почувствовал, как заряжается энергией и уже вполне готов действовать, и даже желает этого, хотя настроение все равно оставалось так себе. Как у человека, который попал в неприятности уже давно и начал к ним привыкать. Так ведь и есть, он в передрягах по уши и уже стал как-то учиться с ними жить. Что тут удивительного? Жить дальше надо, и жить хочется, так что… А вот удивительно было то, что, пока он пробирался по лесу, ему никто не попался навстречу. Никто и не обогнал, хотя можно было предположить, что в связи с пожаром суеты вокруг будет значительно больше.
Наконец он выбрался на трассу и свернул к городу. И вот тут его ждал сюрприз. Километра через три он уперся в хвост огромной автомобильной пробки. Дорога в этом месте, перед спуском, прорезала невысокий холм, поэтому с двух сторон была зажата между крутыми склонами ложбины и имела при этом всего две полосы движения. Встречных машин не наблюдалось, так что логичным было предположить, что движение заблокировано в обоих направлениях. Узнать, что случилось и надолго ли, было не у кого, но существовала высокая вероятность застрять здесь надолго. Чего Лису совершенно не хотелось – что-то настойчиво подталкивало его действовать.
Он развернулся и поехал в обратном направлении. Эти места были хорошо ему знакомы, с детства, поэтому он знал, что существует и другой путь в город, пусть и кружной, но наверняка свободный, а в этом заторе можно и полдня простоять.
Немного не доехав до места, где выбрался из леса, он снова съехал с шоссе. Отсюда проселки, словно серые волки, разбегались между деревьями в разные стороны. Лис выбрал тот, что, срезая угол дороги с образовавшимся затором, вел к мосту через реку, и покатил по нему. В лесу, как и прежде, было пустынно, но ему уже не хотелось медлить и любоваться пейзажем. Возникшее несколько ранее тревожное чувство заставляло его все убыстрять езду. Он нажимал на газ и катил, все ускоряясь, по перемешанному с хвоей серому накатанному песку лесной дороги, пока снова не выбрался на шоссе. Здесь был короткий спуск к реке и мост.
Вылетев на мост, Лис про себя удивился, что он, как и лесной проселок, пустынен в это время суток, чего, сколько он помнил, никогда не бывало прежде. И стоило ему подумать, как в тот же миг он увидел перед машиной возникшего ниоткуда, из самой ткани воздуха, огненного ангела. Ну, про ангела мысль пришла позже, и она не соответствовала действительности. Соответствовала, но отчасти.
Сущность, возникшая впереди, была огромна, но не настолько, чтобы разум отказывался ее принять, впустить и вместить. Это был какой-то дух или что-то такое, Лису неведомое, и он, как и положено субстанции из другого мира, противоречил реальности самим фактом своего присутствия. Хотя, опять же, что есть реальность? То есть сразу было видно, что это дух и что не от мира сего, но не призрак, ибо был тот дух и светел, и темен одновременно, и была ниже пояса его тьма непроявленная, а выше был свет, который сиял нестерпимо. Дух утверждался на основании клубящейся под ним тьмы. Сложив на груди руки, он смотрел на Лиса, жег его, прожигал очами, проникая в самую душу. Взгляд духа горел едва ли не сильней, чем сиял свет его, – вот откуда, наверное, возникла идея об огненном ангеле.
Обо всем этом в тот миг Лис не успел подумать. Он не успел даже затормозить и наехал, налетел… как ему показалось… на то, что видел перед собой. Но ни удара, ни какого-то другого воздействия не последовало – он просто вдохнул в себя, пригубил, как воздух, духа, и ангел каким-то образом оказался в салоне, сжавшись
