И вот, когда ему показалось, что все наладилось – в смысле процесса ползания, – что уже скоро он наконец выберется из этого проклятого подземелья, тем более что ток воздуха спереди стал ощутимее, в этот самый момент он вдруг услышал голос.
ГОЛОС.
Голос был величественный, густой и тягучий, словно барсучий нутряной жир, напоминал низкий женский голос и обладал хрипотцой, так нравившейся Лису в других обстоятельствах. Голос шел отовсюду и проникал прямо в сознание.
– Однако ты проворен, – сказал Голос. – Мне кажется, что чрезмерно проворен. А что ты скажешь вот на это?
Тут Лису почудилось, будто кто-то встал впереди, в проходе, взялся руками за стенки туннеля и резко, с силой свел их вместе. Точно раздвижные двери захлопнул. И захлопнул ведь!
Земля сомкнулась, словно ладони великана, придавив мгновенно и недвусмысленно. Единственное, что еще успел он сделать до того, как душа покинула тело, – это прикрыть доской голову и подтянуть к животу ноги. В общем, когда Нерта вернула его в свое лоно, был он паинькой-тушкой: бездыханен, недвижим и скомпонован в соответствующую событию позу эмбриона.
Богиня земли Нерта приблизила к нему свой лик. Ее миндалевидные глаза расширились, вбирая напоследок образ Лиса, полыхнули малахитовым зеленым.
– Надеюсь, ты знаешь, что должен делать теперь? – промолвила она перед тем, как исчезнуть.
«Хотел бы я знать, что делать», – подумал Лис в ответ на слова Нерты, которые прекрасно слышал. Душа его слышала. Или он сам… В общем, кто-то из них слышал. И не было в этом ничего странного, потому что душа его, хоть и покинула тело, подчинившись внешнему давлению, однако оставалась рядом, так что Лис путался в своем статусе и состоянии, продолжая ощущать и потому считать себя и душу единым целым. И кто знает, насколько он при этом ошибался.
Вокруг головы его, прикрытой сверху доской, и еще у груди образовалась небольшая полость, пустота, которую душа, выбравшись вовне, первым делом и заполнила. Нет, конечно, и вся толща земли для нее не являлась преградой, но дело-то было в том, что тело свое душа бросать не собиралась, хотя к этому, видимо, ее всячески принуждали, поэтому брала под свой контроль любое свободное пространство, могущее в перспективе ей пригодиться.
– Будь моим домом! – произнесла, входя в пустоту, душа вспомнившуюся ей магическую формулу.
– Мой дом – твой дом! – услыхала она предписанный ритуалом заполнения пустоты ответ.
– Ой, кто здесь? – испугалась душа Лиса.
– А кого ты ожидала здесь встретить? – спросили в ответ.
– Никого, – честно призналась душа.
– Тебе повезло, – успокоили ее, – никого здесь и нет.
– Как это никого? – взвилась душа возбужденно. – Но кто-то же со мной говорит?
– О-о-о-о-о, – сокрушился невидимка. – А на первый взгляд ты кажешься куда как сообразительней…
– Пустота! – поняла наконец душа. – Пустота! Шестой непроявленный принцип.
– Ну наконец-то!
– Я видела тебя на картине.
– Неужели видела?
– Конечно. Ведь пустоту видишь, когда не видишь ничего. Там был пустой медальон. Тогда, еще вместе с Лисом, я этого не понимала… Забыла, наверное. А теперь все вспомнила.
– Так-таки и все?
– Ну, слишком многого от меня ждать не стоит, но тебя я точно узнала.
– Хорошо, – сказала Пустота. – И даже приятно. Но ты давай не тяни, вспоминай и все остальное, потому что иначе никто тебя в покое не оставит.
– Так, а из-за чего сыр-бор-то? – поинтересовалась душа. – Почему за мной гоняются кому не лень, словно у целого мира нет более достойной задачи, чем загнать меня в могилу?
– Так и загнали ведь.
Душа почувствовала, как где-то, в своей невидимости, Пустота едва сдержала смех.
– Мир, который не может о тебе забыть, – это верхний, Горний мир, душечка. А та штука, которую, все знают, ты украла и которую, никто не знает куда, спрятала, называется Базовый принцип…
– Базовый принцип?
– Именно…
– Не знаю я ничего такого…
– Черт! Так вспоминай скорей! Все равно ведь придется. Потому что без этой штуковины там все разваливается.
– Слушай, я бы рада помочь, но ничего такого мне не припоминается. Правда, правда! Что за Горний мир, какой такой Базовый принцип? Пустые звуки для меня, ей-богу! Кроме жизни в качестве и в образе Вени Лисицына ничего больше не знаю. Прости.
– Черт! – снова ругнулась Пустота. – Я же так и знала, я говорила, что просто убить тебя – ничего не даст! Я предупреждала, что только новый прыжок с Башни невозврата может вернуть тебе память. Да и то не факт! Так нет же, никто и слушать не стал! Мол, Пустота ты и пустота, пустое место.
Твой номер – ноль. Сиди тихо, пока не позовут. И что теперь прикажете делать? Вот ты, например, знаешь, что делать?
– Я так думаю, что для начала нам нужно парнишку отсюда вытащить. И как можно скорей, пока, как говорится, бифуркация не случилась.
– Вытаскивать кого? – не поняла Пустота. – Его? Тело? А как, скажи на милость, ты собираешься это делать?
– С твоей помощью, Пустота. Думаю, что вместе мы сила. – Душа, оттопырив губу, со значением покачала головой, во всяком случае, ей так показалось. – Даже уверена в этом.
– Может быть, может быть… – оставляя простор для соглашения, промолвила Пустота. – Но, прежде чем я на что-то решусь, хочу, чтобы ты четко себе уяснила, что все слишком серьезно, серьезней, чем ты могла бы себе вообразить. И что ни с телом, ни без него в покое тебя никто уже не оставит, пока не вернешь на место все, что взяла без спросу. Если накроется тот, Горний мир, не уцелеть и этому, а тебя уже из принципа мести найдут и уничтожат, в теле или без него. Из принципа, понятно? Кстати, а зачем тело тащить? Могла
