Генерал Бернгард фон Вердер криво усмехнулся, глядя на разворачивающуюся перед ним картину. Вообще-то недовольство было постоянным состоянием генерала в последнее время. Король Пруссии Вильгельм I еще в 1869 году назначил его военным атташе в Петербург, этот пост вполне можно было бы считать почетным, если бы не одно маленькое «но». Это назначение на корню подрезало карьеру генерала, превратив его в буквальном смысле в тыловую крысу. Во время Австро-прусской войны он отличился, и сам Вильгельм вручил ему заветного «Голубого Макса» – орден «Pour le Mérite», поэтому будущее виделось тогда еще полковнику фон Вердеру в самых радужных тонах. И тут случилось это самое проклятое «но».
Генерал застрял в Петербурге всерьез и надолго, в то время как его товарищи отличились на полях Франции, превратив скромное королевство Пруссию в могучую Германскую империю. Фон Вердер был вынужден любоваться на это из заснеженной России, скрежеща зубами от зависти. Ордена и слава поманили и пролетели мимо, даже новенькие генеральские эполеты не утешили. Правда, имперский генеральный штаб в секретном послании поставил перед ним важную задачу: точно оценить потенциал русской армии. Французский вопрос можно было считать решенным, но Германской империи по-прежнему не хватало жизненного пространства, и искать его можно было только на востоке. «Drang nach Osten»! Война русских с турками случилась очень кстати, только вот опять генерал был вынужден любоваться на чужие успехи и подвиги, что совсем не приносило радости. Из военного атташе он превратился в наблюдателя при императорской ставке, что было бессмысленно изначально. Ничего умного здесь увидеть было нельзя, фон Вердер несколько раз намекал, что хотел бы побывать в передовых частях, желательно у генерала Скобелева, которого считали восходящей звездой. Однако каждый раз он получал невнятные отговорки и неискренние извинения. И сейчас тоже он был вынужден наблюдать за штурмом Плевны из безопасного далека, откуда ни черта не было видно. А генералу обязательно нужно было лично ознакомиться с новыми русскими пушками, которые прислал из дикой Сибири некий Демидофф, вот только при ставке их не было. Нет, он не сомневался, что пушки герра Круппа лучше, однако германский офицер не должен верить, он должен знать. Поэтому фон Вердер дал коню шенкеля и постарался как можно незаметнее отъехать от собравшихся вокруг императора генералов.
Туман еще не до конца рассеялся, чем и воспользовался Скобелев. Он приказал Владимирскому полку начать выдвижение вперед под прикрытием этой завесы, но артиллерии огня не открывать, чтобы не встревожить турок раньше времени. Пусть они думают, что снова наступление будет вестись только на Гривицу. Полк успел бесшумно занять исходную позицию всего в нескольких сотнях шагов от третьего хребта Зеленых гор, благополучно миновав опасный промежуток между редутами Юнус-бей табия и Омар-бей табия. Впереди была Плевна!
Скобелев не собирался отставать от своих солдат, и подъехал к стоящим в колоннах солдатам. Кто-то вдруг громко сказал:
– Никак сам Скобелев?!
– Точно, он.
Солдаты вытянулись было по стойке смирно, но генерал махнул рукой.
– Не надо. Что, ребята, пообедали?
– Так точно, ваше превосходительство.
– Готовы? Турка не боитесь?
– Да с вами мы всех опрокинем!
– Ну, тогда с богом!
Туман начал рассеиваться, и сзади загремела артиллерия, над турецкими позициями вспухли клубки шрапнельных разрывов. Скобелев привстал на стременах, выхватил саблю и крикнул:
– За мной! Ура!
– Ур-ра-а!!! – раскатился грозный клич, и Владимирский полк ринулся вперед.
Ошеломленные турки не сумели оказать серьезного сопротивления и бежали, оставив хребет в руках русских. Немногие задержавшиеся аскеры были безжалостно переколоты. Солдаты видели зверства турецких таборов в болгарских селах, и пленных брать никто не собирался. Но впереди была главная цель Скобелева – редуты Исса-ага табия и Кованлек табия. Если взять их, Плевна сама упадет в руки, и главные силы турок, сосредоточенные возле Гривицы, окажутся в окружении.
Однако это понимал и турецкий командующий Осман-паша, поэтому он сразу бросил на русских одиннадцать таборов, загремели пушки с редутов Юнус-бей и Омар-бей.
– Ну, что, Василий Федорович, выдержим? – обратился Скобелев к командиру владимирцев.
– Выдержим, Михаил Дмитриевич. Вот только дальше наступать моего полка точно не хватит, – ответил полковник Аргамаков.
– Тоже верно. – Скобелев достал часы и посмотрел на них. – Ничего, время у нас еще есть, общее наступление начнется нескоро. Алексей Николаевич, – повернулся он к верному Куропаткину, – пишите приказ Суздальскому и Ревельскому полкам: подтянуться на гребень и вместе с Владимирским полком идти на штурм.
– Смотрите, Михаил Дмитриевич, – вдруг прервал его Куропаткин. – Смотрите! – Он указал влево.
Там, на вершине холма, виднелись валы редута Юнус-бей, но вот что происходило внутри самого редута, разобрать было совершенно невозможно. Холм превратился в настоящий вулкан, то и дело в небо взлетали языки красного пламени, облако густого черного дыма, колеблясь, поднималось вверх и постепенно расползалось в стороны.
– Господи, что же это такое? – не понял Аргамаков.
Скобелев и Куропаткин переглянулись.
– Кажется, я понимаю, – медленно произнес Скобелев. – А ведь не обманул господин Демидов, действительно, его пушки куда как скорострельные. Глядите, одна батарея, а целый редут раздавила. Придется и мне тогда свое обещание держать, хоть я не лично Демидову его давал. Владимир с бантом купчине, понятно, не по чину, а вот Станислава с мечами для него испрошу. Кстати, а что там у нас справа?
– Омар-бей также приведен к молчанию, – доложил Куропаткин.
– Здорово, здорово, – покачал головой Скобелев. – Похоже, Анну третьей степени с мечами Демидов заслужил.
– Не многовато для купца? – усомнился Куропаткин.
– Если до конца дня его пушки не хуже будут действовать – в самый раз, – ответил Скобелев. – Ага, вот и суздальцы с ревельцами. Господа, приготовьтесь к атаке! Ужинать мы будем в Плевне. Барабанщиков и знамена вперед! С нами бог, ура! – Он дал шпоры коню, Скобелев всегда шел в атаку впереди своих солдат.
Затворы громко лязгали, выплевывая дымящиеся гильзы. Заряжающий тут же подскакивал к пушке и ловким движением вбрасывал патрон в открывшееся жерло замка, замковый заученно поворачивал рукоять, запирая ствол. Наводчик оглядывался на командира батареи, но видя, что поручик ничего не говорит, дергал шнур. Пушка выплевывала очередной снаряд, который с воем улетал в сторону турецких укреплений. Несмотря на промозглый осенний ветер, солдаты давно скинули гимнастерки, оставшись голыми по пояс, и все равно их спины лоснились от пота. Такого темпа стрельбы старые пушки никогда не давали, солдаты устали, но злость и боевой азарт поддерживали их. Поручик, оглохший от выстрелов и покрытый пороховой копотью, не пытался управлять огнем батареи, он получил приказ – подавить редут Юнус-бей – и исполнял
