О, я непременно отвечу. Если уж мне все равно умирать, то почему бы не рассказать напоследок, что было между мной и ее зятем. В отместку за то, что она сделала со мной и Роном.
— Может, чувства ему и не нужны, — спокойно парирую я. — Но, поверь, они — именно то, чего он хочет.
Она каркающе смеется, и я вздрагиваю от противного звука.
— О, так он хочет тебя! — хрипит она. — И ты так гордишься этим, не так ли? Ведь это такая честь, быть маленьким грязным секретом Люциуса Малфоя. Только вот гордиться тут нечем. Ты всего лишь глупая грязнокровка, которую он хочет только потому, что это так запретно и опасно. Ты раздвигала перед ним ноги, позволяя ему делать все, что он пожелает. И вот он попался, и ему ничего не осталось, кроме как бежать с тобой. Не обманывай себя! Он пытался бежать вовсе не из-за тебя. Он просто пытался спасти свою шкуру…
— Не думай, что знаешь, о чем говоришь, — спокойно обрываю ее. — Ты не знаешь его.
— Как ты смеешь? — ее перекашивает от ярости. — Самонадеянная никчемная сучка, как ты смеешь! Я знаю его уже более двадцати лет! Когда мы с ним встретились, ты еще даже не родилась…
Качаю головой.
— Ты не знаешь его, — уверенно продолжаю я. — Не так, как я. Никто его не знает, — я повышаю голос. — Он ничего к тебе не испытывал. Никогда.
Ее лицо бледнее мела.
— Откуда тебе знать? Ты не можешь…
— Как я уже говорила, я знаю его лучше, чем кто-либо! — я почти кричу. — Ты ничего для него не значила.
Ее терпение лопается, и она посылает в меня заклятие: на скуле немедленно появляется свежий порез.
— Ты. Не. Можешь. Знать. Наверняка! — это не просто злость и ненависть. Это первобытная ярость, способная выжечь все на своем пути.
— Но я знаю, — спокойствие дается мне нелегко, но я должна взять себя в руки. — Ведь ради меня он оставил все, что было ему дорого. Ради одной меня. Он лишь не был готов оставить семью, но вот его убеждения… они были смыслом его жизни, он был готов умереть за них! И он подверг наши жизни опасности ради единственной возможности быть вместе до конца жизни!
Перевожу дыхание.
— А теперь, Беллатрикс Лестрейндж, скажи мне, что такого было у вас двоих, что стоило бы хоть десятой доли того, что было у нас с ним?
— Ах ты, мерзкая… — она поднимает палочку.
— Не смей!
Вскидываю голову.
Она резко оборачивается, и поверх ее плеча я вижу Люциуса, стоящего прямо и с вызовом смотрящего на нее.
Как давно он пришел в себя? Он слышал, что я только что сказала?
— О, предатель крови наконец-то решил к нам присоединиться! — язвит она.
Он не обращает на нее никакого внимания, его взгляд прикован ко мне.
— С тобой все хорошо? — осведомляется он.
Едва успеваю кивнуть, как она набрасывается на него.
— Дьявол! — восклицает она. — Ты на волоске от смерти, Люциус, так что не говори мне, что тебя волнует ее состояние. Эта девчонка в буквальном смысле слова твоя смерть!
Он одаривает ее тяжелым взглядом.
— Не обижайся, что я пекусь не о тебе.
Она кривит рот.
— Надеюсь, ты доволен своим поведением, — шипит она. — На этот раз ты в полном дерьме. Грязнокровка?! В голове не укладывается, как ты смог бы жить спокойно, даже если бы вас так и не раскрыли. На твоем месте я бы уползла прочь и умерла от стыда.
Он поднимает глаза к потолку.
— Успокойся, Белла, не то заработаешь мигрень.
Улыбка трогает мои губы, но она, хвала господу, не замечает этого.
— Тебя это совсем не волнует? — начинает она. — Ты вот-вот умрешь. И умрешь как предатель крови.
Он смотрит мимо нее — на меня.
— Что у нее? — я понимаю, о чем он.
— Твоя палочка, — стараюсь не обращать внимания на ликующий возглас Беллатрикс, — и твой порт-ключ. Прости, я не смогла помешать ей…
— Ничего, — отвечает он. — Я что-нибудь придумаю, но не дам им причинить тебе боль…
Беллатрикс практически рычит от ярости.
— Дьявол тебя задери, он же идет за тобой! Как ты не понимаешь? Почему тебе так важно, что будет с ней, когда ты сам скоро умрешь? Как…
Он поворачивается к ней, глядя с такой ненавистью, что она умолкает на полуслове.
— Когда же ты, наконец, поймешь, — ядовито шипит он, — что для меня ты ничто?
Она напрягается.
— Мы сейчас не об этом…
— Об этом, — перебивает он. — Дело вовсе не в том, что ты хочешь меня, а в том, что твоя гордость не позволяет признать, что тебе нечего предложить мне, в отличие от нее.
Она морщится.
— Но у нее же ничего нет! Посмотри на нее…
— Да, посмотри на нее, — перехватывает Люциус. — Посмотри на эту девушку и скажи, что стоишь больше. Она потеряла родителей, несколько месяцев провела в плену, выжила и все еще держится с достоинством. После всего, что она перенесла, у нее еще остались силы беспокоиться о других больше, чем о себе!
Несколько секунд стоит мертвая тишина. К горлу подкатывает ком.
В конце концов Беллатрикс находится, что сказать.
— Но все это время… — ее голос срывается. — Ты называл меня красивой, сильной, бесстрашной и говорил, что хотел бы…
— Я хотел развлечься, Белла, — ледяным тоном бросает он. — Это все, чего я от тебя хотел. И уж поверь мне, получив желаемое, быстро понял, что ты того не стоишь.
Она молчит пару мгновений, беззвучно шевеля губами.
— Ты сказал, что я именно та, кто тебе нужен.
— Я солгал, — следует незамедлительный ответ.
Она растерянно моргает.
— Ублюдок! Сволочь! Злобная, бездушная…
Красная вспышка прерывает ее шипение, и в мгновение ока в комнате появляются еще двое: глаза Драко широко распахнуты, и он заметно нервничает, а Эйвери, как всегда, спокоен, собран и невозмутим.
Беллатрикс скалится в мою сторону и поворачивается к новоприбывшим.
— Драко! — она распахивает объятия, словно радушная хозяйка, приветствующая старого знакомого на очередной вечеринке. — Как прекрасно, что ты смог присоединиться к нам.
Драко нервно переводит взгляд с отца на нее и обратно.
— Что происходит?
— Я просто подумала, что ты должен присутствовать, — она широко улыбается. — Без тебя все было бы совсем не так.
Эйвери закатывает глаза, но молчит, а Люциус изучает Беллатрикс. Сейчас уже нет смысла останавливать ее. И он ни за что не опустится до того, чтобы умолять.
Драко не обращает на нее никакого внимания.
— Отец? Что происходит? — повторяет он. — Почему ты… там?
Все молчат. Беллатрикс в предвкушении облизывает губы, но внезапно они с Эйвери шипят от боли, хватаясь за запястья. Люциус и Драко даже не шевелятся.
— Он здесь, — докладывает Эйвери, и Люциус округляет глаза, поворачиваясь ко мне. Он боится. Но не за себя — за меня.
— Ты должна помочь ему пересечь озеро, Белла, — командует Эйвери.
— Минутку, — вспыхивает она. — Думаю, я заслужила право видеть его лицо, когда
