Слишком долго он этого ждал. Они оба.
Бейбарсов чувствовал, как голова идёт кругом от пережитого совсем недавно потрясения, от взрыва эмоций, прохладного горного воздуха, горячего тела Тани. Беспорядочно целуя её лицо, он сбросил свою куртку и мягко, но настойчиво нажал на плечи девушки, вынуждая их обоих опуститься на землю.
Место, на котором ещё совсем недавно стояла проклятая землянка, было покрыто пеплом. Глеб ощущал его между пальцами, когда накрыл Танино тело своим, запуская руки под её тонкую рубашку. Девушка втянула в себя воздух и напряглась. Бывший некромаг остановился на мгновение, заглядывая ей в глаза.
— Всё в порядке?
Девушка робко улыбнулась:
— Да, я просто… Как будто всё это происходит не с нами.
Глеб усмехнулся. Его тоже не покидало ощущение нереальности. Как давно он мечтал об этом? Сколько часов, дней, лет провёл, представляя под собой это худое, гибкое тело?
— А ещё я… кхм… — продолжила она, и в сгустившихся сумерках он с трудом смог различить румянец, выступивший на её щеках, — понимаешь, у меня не так много опыта, как у тебя. И я боюсь, что…
— Таня, — хрипло прервал он, — твоя неопытность — последнее, что меня волнует, поверь…
Глеб больше не спускал с неё глаз, пока его ладонь продолжала свой путь под хлопковой тканью, и когда он накрыл и слегка сжал её правую грудь, девушка не смогла сдержать тонкий вздох. Глеб замер. Ощущения, которые он при этом испытывал, не были похожи на всё то, что ему прежде довелось испытать в постели. Когда ты держишь в объятиях свою мечту, всё, на что хватает сил — это постараться не сойти с ума от противоречивого желания сжать крепче и при этом не навредить.
Склонившись, Бейбарсов пылко прижался к её губам. Их тела касались друг друга так плотно, как это было возможно при наличии одежды. Напряжение между ними было так велико, что воздух вокруг гудел: их мысли, страхи, эмоции — всё соединилось в искрящееся возбуждение. Они оба желали друг друга до дрожи.
Алтайская ночь всё больше вступала в свои права. Она окутала таинственными тенями лес, который оканчивался обрывом, украсила небеса сотнями мигающих звёзд и разогнала облака, выпуская на сцену почти полную луну, которая залила всё вокруг призрачным сиянием и осветила высокий уступ, на котором двое срывали друг с друга одежду, позабыв об окружающем мире.
Глеб изучал Таню, наслаждался ею, не уставая восхищаться тем, какой отзывчивой и страстной она оказалась. Нежные поцелуи и ласки постепенно перерастали в более долгие и неистовые, когда их языки тесно сплетались, а они сами почти душили друг друга в объятиях.
Разорвав жадный поцелуй, Бейбарсов подтянул Таню вверх, склонил голову и коснулся языком её левой груди и напряжённого соска прямо через ткань рубашки. Девушка вздрогнула под ним и тихонько застонала, подаваясь вперёд, подставляя себя под его настойчивые, бесстыдные ласки.
Он внимательно следил за сигналами, которые подавало её тело, слышал, как её дыхание стало чаще и прерывистей, ощутил, как она слегка потирается об его затянутую в чёрные брюки ногу. Приподнявшись, он бросил на Таню хитрый взгляд и потянулся к высокой шнуровке ботинок, однако тонкие пальчики остановили его.
— Дай мне, — прошептала Таня, принимаясь распутывать длинные шнурки.
Он сидел, широко расставив ноги, и наблюдал за её действиями. Рубашка девушки в тех местах, где он ласкал её грудь, была украшена двумя влажными пятнами, и у Глеба пересохло во рту. Он знал, что Таня видит явное доказательство его возбуждения, и наслаждался восторгом, который отражался на её освещённом луной лице.
Расправившись с обувью, девушка подползла к нему, сама целуя его раскрытые губы, надавливая на плечи и заставляя опуститься на спину. Оседлав его бёдра, Таня резко дёрнула пряжку ремня на брюках, но затем остановилась и через грубую ткань накрыла рукой его член, слегка сжав. Глеб выдохнул, запрокидывая голову и обхватывая мягкие полушария Таниных ягодиц.
Так не пойдёт! Рывком поднявшись и не выпуская девушку из объятий, он ловко поменялся с ней местами — она успела только вскрикнуть, перебивая этот возглас собственным тихим смехом. Разжав на мгновение руки, бывший некромаг стянул футболку и отбросил её в сторону.
— Я хотела сама, — пробормотала Таня, но Глеб покачал головой, не в силах вымолвить не слова.
Он перевернул её на живот, задрал рубашку, слыша, как трещит натянутая ткань и игнорируя недовольное восклицание девушки.
— Я всё ещё помню ту родинку на лопатке, — прошептал он, наклоняясь к её уху, а потом сделал то, о чём мечтал много раз: осторожно лизнул небольшое тёмное пятнышко.
Таня дёрнулась под ним, ещё больше усиливая трение между их вспотевшими телами. Он нагнулся, скользнул рукой под её живот, нащупывая пуговицу джинсов и продолжая покрывать поцелуями голую спину. Таня попыталась остановить его тихим и неуверенным «Не надо», но это было скорее от робости. Глеб запустил пальцы под грубую ткань, и дальше, за резинку трусиков, между её бёдер.
От первых настойчивых прикосновений Таня заскулила, вжимаясь в него всем телом, бормоча что-то едва слышно. Бейбарсов потерял себя в звуках, которые издавала девушка. Сам он с трудом сохранял молчание, стараясь не пропустить ни единого стона, срывавшего с губ Тани, но его дыхание становилось всё более затруднённым.
— Глеб, пожалуйста…
Он с восторгом и каким-то странным смущением понял, что эта тихая мольба возбудила его даже больше, чем вид её обнажённой груди. Перевернув Таню на спину, он быстро расстегнул пуговицы её рубашки, помогая высвободить руки, опустился ниже, проводя губами по краю джинсов и посылая ей исподлобья нахальный, затуманенный взгляд. Девушка бессильно покачала головой и прикрыла ладонями пылающее лицо.
Глеб наслаждался тем, что дразнил её, голову кружило осознание, что он мог заставить это тело так быстро откликнуться, потерять контроль, заставить умолять…
Он не помнил, в какой момент они оба оказались полностью обнажёнными, но прикосновение кожи к коже заставило его выдохнуть сквозь сжатые зубы. Когда настал момент, тот самый, интимнейший и трепетный, Глеб посмотрел на Таню, стараясь запечатлеть этот образ в своей памяти, оттиснуть клеймом то, как она выглядела — с раскиданными по плечам непослушными волосами, с лихорадочным румянцем и блеском в глазах, — а потом осторожно направил себя в неё.
Это оказалось труднее, чем они оба предполагали, потому что Таня
