Однако Имлерих был прав. Бояться не стоило — ведь Нагльфар прибыл не по ее душу. Более того, она вызвала его сюда сама с тем, чтобы — вот ирония — на этом кошмарном корабле к ней приплыл ее мужчина.
— Вот же ж блин, — пробормотала она, покосившись на Имлериха. — К нормальным девушкам принцы прискакивают на белых конях или приезжают на белых линкольнах. А у меня чего?
— Белый конь — тьфу, — презрительно заявил Имлерих. — На нем-то любой дурак, умеющий держаться в седле к девушке приедет. Иное дело Нагльфар — оригинально, неизбито и стильно. Эредин знает, как поразить и привлечь женщину.
— Уж это точно, — не могла не согласиться Маша, пытаясь разглядеть своего любимого на палубе уже совсем близко подошедшего к берегу корабля. Вскоре ей это и удалось — фигура Эредина выделялась и ростом, и статью даже среди высоких и далеко не хлипких воинов Дикого Гона. Маша обрадовалась и хотела было помахать Королю рукой, но потом передумала, решив, что это все-таки как-то несолидно, да и обстановка такому проявлению внимания явно не соответствует.
Вскоре корабль причалил, команда Дикой Охоты во главе с Эредином высадилась на берег. Король подошел к Имлериху и замирающей от счастья Маше. Имлериху для приветствия он протянул руку. Машу же одобрительно и легонько, почти ласково похлопал по плечу.
— Молодец, боец. Ты отлично справилась, теперь иди отдыхай. Карантир, покажи своему помощнику каюту.
Отдав это распоряжение, Эредин вновь повернулся к Имлериху:
— Докладывай, что удалось выяснить насчет этого мира? Есть тут что-нибудь интересное и полезное?
— А то! — довольно ухмыльнулся Имлерих. — Иначе мы бы Нагльфар вызывать не стали. Чё без толку корабль гонять да Карькин ресурс магический впустую переводить.
Окончания разговора Маша, понуро плетущаяся за Карантиром на корабль, уже не услышала. Она представляла себе встречу с Эредином совсем другой, более душевной и теплой, что ли. И будто эхом к ее мыслям, противный Карантир повернулся к ней, конечно тут же заметил ее подавленный настрой и со снисходительной усмешкой обронил:
— Что с лицом-то? Неужели ты думала, что Эредин кинется тебя обнимать-целовать и сюси-пуськаться? Мы тут вообще-то в походе, а не в будуаре. И ты сейчас в статусе разведчика Дикой Охоты, а не любовницы короля. Усекла?
— Да не ожидала я ничего такого, — густо краснея, возмущенно соврала Маша. — Просто…
— Отблагодарит он тебя за верную службу, не волнуйся, — усмехнулся Карантир. — Если вернемся с добычей, то Эредин будет в хорошем настроении, и всем перепадет его милостей. Нам — материальных благ, а тебе, — Карантир подмигнул девушке, — королевских ласк. Эредин — добрый король. Он своих никогда не обижает. Так что радуйся, что ты с нами, а не против нас. Для dh’oine — великая честь подняться на борт Нагльфара в качестве члена команды, а не раба.
— Послушай, Карантир, — Маша решила сменить неприятную ей тему. — А можно я тебя спрошу, как навигатор навигатора, так сказать?
— Спрашивай, — Карантир, удивленный таким поворотом разговора, воззрился на Машу.
— Ты ведь сказал, что я — антимаг?
— Да. Ты блокируешь магию лучше всякого двимерита. То есть не так: магия притягивается к тебе, стремясь заполнить пустоту — ведь вселенная, как известно, пустоты не терпит. Но ты не сосуд, ты просто передатчик, через который магия возвращается в ее первозданное состояние. Тебе все равно, ты ведь этого даже не чувствуешь, а из мага таким образом можно вытянуть все силы, вплоть до полного истощения и смерти. Ну, если он вовремя не спохватится, конечно.
— А как же тогда ты и Нагльфар — он же приводится в движение магически? Разве тут нет противоречия? И мое нахождение здесь не опасно для вас?
— Нет, мой Первый Помощник, — покачал головой Карантир. — Моя магия тебе неподвластна. Это я тебе как навигатор навигатору говорю.
— Но…
— Как ты сама говоришь, гены пальцем не задавишь, — продолжил Карантир. — А они-то и позволяют мне странствовать между мирами. И черпать магию из межмирового пространства. Поняла?
— Основа твоей магии и моей антимагии — межмировая, типа, пустота? — сообразила Маша.
— Ага, — кивнул Карантир. — В которой на самом деле мно-ого ценного. Если уметь увидеть и взять. А еще пустота — бездонна и по сути бесконечна. Чувствуешь, какие перспективы?
— Для тебя — да. Для меня — все без толку, потому что из ничто не получится нечто. Разве что… Я ведь могу выкачать из мага силы, а ты…
— А я их тут же подобрать, — закончил мысль Карантир и весело подмигнул Маше. — Неплохой тандем выйдет.
… Потом, лежа без сна в каюте Нагльфара, Маша вновь и вновь мысленно возвращалась к разговору с Карантиром. Она думала о том, что привела Дикую Охоту в этот мир. А Эредин со своим воинством пришли явно не для того, чтобы нести дары просвещения тем, кто населял эти земли. «Разрушительница миров», — горько усмехнулась Маша, вспоминая свое наспех придуманное идиотски-залихватское прозвище, которое она гордо выпалила Перу Гюнту в ответ на вопрос анкеты. А ведь он просил сначала думать, а потом писать. Но разве тогда она его слушала? Да и зачем? Ведь в тот момент ей казалось, что все будет легко, просто и весело. А потом был свист стылого ветра в ушах, дикий вой чудовищного создания, прыгнувшего на нее, боль и темнота… Ее первая встреча с Дикой Охотой. С нее началась история Машиного попаданства, к ней же она в итоге и вернулась. Ее персональный Уроборос укусил свой хвост, приведя Марию сначала в диспетчерскую к Эредину, а потом и сюда, в каюту Нагльфара — чудовищного корабля эльфов, что несли беды и разрушения на мирные земли мирных народов. Впрочем, мирных ли? И разве история ее собственного мира не писалась от войны до войны, отмеченная кровавыми вехами завоеваний и побед, дворцовых переворотов, народных восстаний и революций? «Все всегда воюют со всеми, а ты лишь выбираешь сторону, — подумала Маша. — Хотя, чаще всего тебе даже не предоставляют выбора».
Тогда, в диспетчерской она захотела быть эльфкой — бездумно и по сути автоматически, лишь потому, что ей до одури нравился одноглазый партизан Йорвет. А может, и этот выбор был не столь формален, как говорил Пер Гюнт? И как думала она сама. Хотя… она ведь вообще ни о чем серьезном тогда не думала, напрочь забыв даже популярное предупреждение о том, что мечтать надобно осторожно, потому как мечты могут сбыться. Но разве этого она хотела, думая о Йорвете в своей комнате, завешенной постерами рок-групп и картинками, украшенными разнообразной смесью символических комбинаций — готических, рунических,
