Шатин видела, как передернулось лицо Марцелла, – словно этих-то слов он и страшился больше всего. И теперь, когда они прозвучали, юноша больше не мог сдерживать ярость. И все же, казалось, он отчаянно пытался держать себя в руках.
– Неправда, ты никогда меня не любила.
– Любила, – настаивала Мабель. – И отец тоже тебя любил.
Марцелл фыркнул:
– Мой отец – изменник. И убийца.
– Твой отец невиновен.
– Ну конечно, что еще ты могла сказать? – презрительно бросил Марцелл.
– Я говорю так потому, что это правда. Он не взрывал тот рудник. Его подставили.
– Да неужели? – скептически произнес Марцелл, и в голосе его прозвучала такая горечь, что даже Шатин стало не по себе. – Ясное дело: шпионка «Авангарда» оправдывает своего собрата-террориста! Удивляться не приходится, вы же одного поля ягоды.
Мабель улыбнулась, словно именно этого ответа от него и ждала:
– Да, я шпионила. Но это не значит, что я не любила тебя. Я заботилась о тебе с шести месяцев. После смерти твоей матери, когда твой дед отрекся от собственного сына…
– Потому что тот был террористом!
– …Твой отец пригласил меня стать няней, – невозмутимо закончила Мабель.
– Чтобы удобнее было шпионить за нами и за патриархом, – вновь вставил Марцелл.
– Чтобы присматривать за малышом, – поправила Мабель. – Да, когда твоего отца выгнали из Гран-паласа, нам понадобился во дворце свой человек. Но я взялась за эту работу также и для того, чтобы заботиться о тебе.
– И промывать мне мозги!
– Марселло! – Ее пальцы опять потянулись к его щеке, и снова он успел отстраниться. – Я никогда не промывала тебе мозги. Я старалась воспитать в тебе доброту и уважение к людям. Внушить, что под Солнцами все равны. Что никого нельзя запирать в тюрьму или принуждать жить в нищете лишь потому, что он родился за стенами Ледома.
Марцелл скрестил руки на груди, будто готовился возразить, но промолчал. А Мабель продолжала:
– Я лишь надеялась научить тебя мыслить иначе. Думать своей головой. А не слепо исполнять то, что велит тебе дед. Я старалась научить тебя сочувствию. Только и всего.
Переводя взгляд от Марцелла к старухе, Шатин чувствовала, как сердце ее странным образом смягчается. Похоже, бывшая гувернантка говорила правду. Не потому ли Марцелл был так не похож на всех известных Шатин офицеров? Не потому ли смотрел на нее как на человека, а не на мусор, через который можно переступить и пойти дальше?
– Удалось ли мне это? – Мабель склонила голову к плечу, глядя на воспитанника с такой любовью, что Шатин даже завидно стало. Никто никогда не смотрел на нее так – кроме Анри.
Она призадумалась: если бы ее маленький братишка остался в живых, смотрел бы он так на сестру и сегодня? Едва ли. Ему бы в этом году исполнилось тринадцать. Хватило бы времени, чтобы очерстветь в Трюмах, сломаться под властью Режима.
А Марцелл упорно молчал, не желая отвечать Мабель. Шатин чувствовала, что ему страшно заговорить: парень боится, что жесткая скорлупа, в которую он заключил себя, расколется, стоит лишь ему открыть рот.
Но Мабель, казалось, и сама прекрасно все понимала. Знала ответ, если верить ее улыбке.
– Вот почему я за тобой послала, – сказала она. – Потому что ты нам нужен.
Услышав это, Шатин окаменела, только сердце билось часто-часто. Она ждала этих слов. Вот оно: недаром генерал д’Бонфакон был так уверен, что «Авангард» попытается завербовать его внука.
Она незаметно запустила палец под рукав и включила «пленку». Как только вернется в Валлонэ, перешлет запись разговора генералу.
– Так вот зачем я тебе понадобился, – криво ухмыльнулся Марцелл.
Женщина с тревогой обернулась к Шатин. До сих пор ни Мабель, ни ее охранники как будто не замечали ее. Словно бы она была невидимкой или тенью. Теперь же старуха откровенно смерила ее взглядом, прикидывая, можно ли ей доверять. И, как видно, решила, что нельзя. Шатин натянула рукав пониже, чтобы надежней укрыть «пленку».
– Может быть, – начала Мабель, обращаясь к Марцеллу, но не сводя глаз с Шатин, – мы поговорим наедине?
Марцелл вслед за ней обернулся к Шатин.
– При нем можешь говорить все.
– При нем? – повторила Мабель таким странным тоном, что Шатин заподозрила: уж не догадалась ли та, что перед ними переодетая девушка. И на всякий случай проверила капюшон. Он надежно скрывал волосы.
– Да, при нем, – сердито повторил Марцелл. – Этот парень – мой проводник. Я ему доверяю, и, если ты что-то хочешь мне сказать, придется тебе говорить здесь.
От этих слов Шатин стало тепло, несмотря на окружавший их промозглый туман.
«Он мне доверяет. Генерал был прав».
– Ну что ж, – протянула Мабель, и лицо ее стало решительным. – Скажу тебе правду: мы с твоим отцом вместе готовили побег с Бастилии.
– Кстати, как тебе удалось бежать? – заинтересовался Марцелл, в котором вдруг проснулся офицер.
Мабель в ответ одарила его хитрой улыбкой и продолжала:
– Но твой отец заболел до того, как план был приведен в исполнение. Мы знали, что он долго не протянет. Поэтому я и послала тебе сообщение на его робе.
– Значит, это ты писала? – спросил Марцелл. – Не отец?
Мабель кивнула:
– Я решила, что твое детское прозвище послужит тебе подсказкой. Помнишь, когда ты был маленьким, у нас была такая игра: я оставляла тебе подсказки во дворце и, следуя им, ты находил приз?
– Здесь нет приза, – пробормотал Марцелл.
Мабель не обратила внимания на его слова.
– Я знала, что тело сына самого генерала д’Бонфакона не станут утилизировать на Бастилии, а доставят для этого в Валлонэ, а тебя, как ближайшего родственника, вызовут в морг подписать документы. Дальше оставалось только надеяться, что ты заметишь сообщение и сумеешь его прочесть.
– Прочесть я не сумел, поскольку давно разучился читать. – Марцелл выставил вперед подбородок, как капризный малыш.
– Ты не повторял буквы? – удивилась Мабель, и только теперь Шатин увидела в ней гувернантку. Теперь она без труда могла представить, как та укладывала воспитанника в постель, подтыкала ему одеяло и целовала на ночь.
– Нет, – резко ответил Марцелл. – Я бросил читать и писать, когда узнал о твоем обмане.
Шатин не сомневалась, что он хотел ее уколоть, но Мабель не казалась обиженной.
– Но ты все же нашел способ прочесть, – заметила она.
– Мне помогли.
– И тебе захотелось меня увидеть.
– Я прибыл в Монфер, чтобы тебя арестовать.
Мабель умиленно хмыкнула, как хмыкает мать, когда ребенок угрожает ей игрушечным пистолетом. И оглянулась на свою охрану. Стражи застыли вокруг нее тенями в тумане.
– Ну, мы оба с тобой прекрасно понимаем, что этого не будет.
– Мы тебя найдем. Я доложу деду, и он пришлет сюда специальный отряд полиции. Полные транспортеры дроидов. Тебя выгонят из норы и разоблачат.
– Не думаю, – покачала головой Мабель.
– Полагаешь, тебя не найдут?
– Полагаю, ты не расскажешь о нас генералу.
Лицо Марцелла вспыхнуло гневом, а Шатин задумалась: сердится он, потому что Мабель допустила такую мысль – или из-за того, что она права? Похоже, обе догадки
