Так что к двадцатым числам января наших наконец допустили к пресловутой «дыре». Надо ли говорить, что первыми туда пошли с одной стороны ребята Хаука, с другой – Тихона. Радость от долгожданной встречи вскоре сменилась новыми тревогами: в те же самые дни конца января московское руководство связалось с обоими филиалами и приказало командам Хаука и Тихона работать в секретном проекте, связанном с повторением опыта Михаила Петровича. Обе команды объединили в одну, дав задание: в кратчайшие сроки рассчитать характеристики фона моего мира, используя мои данные в качестве ориентира, и собрать на основе этих сведений новую установку перехода, расположив ее поблизости от бывшей лаборатории пожилого ученого. Вопросов не задавать, но иметь в виду, что эта работа поможет обезопасить мой мир: они же ведь не хотят, чтобы исконники проникли и туда? А еще требовалось разработать передатчик информации между обоими мирами – тот самый «кейс».
– Мы тогда практически не спали, – рассказывал Хаук. – Говорить что-то посторонним, даже начальству, не имели права, сутками просиживали в лаборатории и мастерской, на живых мертвецов похожи стали. А нас все торопили, говоря, что имеют точные сведения о разработке исконниками такого же переходника. Мы должны были обогнать их, причем намного обогнать. А потом ко мне подошла Ли…
– Ли? – Я этого имени-прозвища не знала.
– Лена Лисицына, – смущенно пояснил Поп. – Она к нам тогда временно перевелась, для помощи с юридическими вопросами, потом на постоянную работу в контору устроилась. До этого работала в отделе по экономическим преступлениям. Училась на юрфаке вместе с моим двоюродным братом, плюс еще экономический закончила, заочно. Толковая девчонка.
– Значит, шуточка про «Софокла» все же сбылась? – Я, как и все наши, знавшая о хорошо скрываемых, но иногда прорывавшихся чувствах парня к Фо (а кто в нее не был влюблен?), взглянула на еще больше смутившегося Попа, остальные закхекали, а Хаук продолжил:
– Меня выловила Ли, хотя тогда она была еще Еленой Викторовной, и сказала, что это, конечно, не ее дело, но ей не нравится вся эта поспешность с созданием переходника – откуда она о нем узнала, я тогда не понял, потом сообразил, что она отлично работает с информацией, – и что нам нужно быть поосторожнее, чтобы не навредить тебе.
– Мы толком обсудить ничего не могли, – вставил Тихон. – Все время в лаборатории, и подозревали, что нас прослушивают. Передать через блокаду коробку с «жучками» – плевое дело, особенно когда нам и так постоянно материалы и оборудование поставляли, а в лаборатории частенько появлялись следователи.
– Мы тогда на самом деле «под колпаком» были, – подтвердил Хаук. – Я ее к Фо отправил, вроде как что-то по медицине узнать. Светка быстро сообразила, что к чему, выслушала Ли, а потом еще и с Кью и Инессой обсудила. Как они нам сообщения передавали – это отдельная песня, ведь тогда даже Шафкат с Виталием дома не появлялись, в лаборатории ночевали. Спасибо тете Маше, она нас тогда выручила, мы три дня через нее записочками обменивались, но продумали, как нам казалось, все.
– Вы о чем? – Я переводила взгляд с одного на другого.
– Мы сделали второй маячок, чтобы самим знать, как у тебя дела. Лаки выбрал фотки, девчонки заказали всем одинаковые брелоки, вроде как на память о тебе, и в один из них мы вмонтировали маячок.
– Так «фонарик» был маячком? – Я обернулась к Лаки.
Он, так и находившийся все это время в мрачном настроении, виновато кивнул:
– Девчонки хотели сначала что-то другое купить, медальон или часы, а я на фотках настоял.
Я не могла понять, почему он так винит себя? Ведь он правильно просчитал, что такую вещь я точно не брошу в коробку с побрякушками. Вспомнилось, как он заставил меня бежать через мертвый двор. Он тогда отлично понимал, что я не хотела уходить, и нашел единственно правильные слова, напомнив о родителях. Если бы не это, я бы тогда не ушла. И потом точно так же использовал мою привязанность – уже к ребятам, – чтобы защитить меня. Теперь же он, видимо, винил себя в манипулировании мной.
– Понятно. Получается, я носила с собой сразу два маячка?
– Да.
Парни улыбнулись, но как-то грустно, потом Лаки, еще более виноватым тоном, продолжил начатый Хауком рассказ:
– Переходник собрали в конце марта и установили поблизости от бывшей лаборатории Михаила Петровича, но точности нам не хватало – переход не возникал. Буквально через несколько дней после этого блокада пропала, и сразу же в контору из Москвы прибыли те два хмыря… Прости. Ну, те двое. Потребовали немедленно провести эксперимент. Они привезли «кейс» и маячок, сделанные с учетом наших чертежей, но в другой лаборатории. А наш переходник все еще не был отлажен.
– Ну, там не только в наладке было дело, – улыбнулся Азамат. – Мы же после совета Ли тоже кое о чем подумали, к тому же знали немного больше, чем говорили начальству.
– Что знали? – Я взглянула на красавца, тот улыбнулся лукавой азиатской улыбкой, хотя был-то как раз европейцем.
– Что на фон человека влияет не только пространство в общем смысле слова, но и ближайшее окружение, в том числе фон тех людей, с которыми он больше всего контактирует. Из всех нас с тобой дольше всего – все семь месяцев – общался только Лаки, и ваши фоны тоже перестроились, как синхронизируются мозговые волны у занимающихся одним делом людей. Поэтому мы тогда не особо старались отладить переходник и подкинули им мысль о проводнике.
– Они до нее сами додумались, как потом выяснилось, и раньше нас, – помрачнел Лаки. – А мы, дураки, были безмозглыми пешками!
– Не такими уж безмозглыми! – одернул его Поп. – У вас не оставалось выбора, учитывая, что тогда творилось в обеих конторах, особенно у нас. Павел Иванович и Мара практически уволены, Петр Анатольевич тоже чудом держался, Андрею Ивановичу грозились «превышение полномочий» при задержании мародеров впаять, опять же с увольнением. Вас всех тогда грубо шантажировали, и вы сделали все, что смогли!
– Все так серьезно? – Я обернулась к Попу.
– А ты думала! Когда приходит приказ от работников конторского отдела безопасности – он, к счастью, только в Москве, иначе бы всем портил жизнь, – это всегда означает, что наверху идут свои игры, а нами пользуются, как пешками. Ребята крутились как ужи на сковородке, но умудрились никого не подставить.
– Кроме Со, – с горечью бросил Лаки.
– Прекрати! – не выдержал уже Тихон. – И заткнись, дальше мы будем рассказывать.
В общем, тогда ребята подтасовали кое-какие результаты, подстроив все так, чтобы Лаки использовали как проводника.
