На самом деле Фило отличный. Уверен, мы с ним подружимся – примерно лет через сорок, когда он закончит школу и поступит, к примеру, в Королевский Университет. Практика показывает, что со студентами я легко нахожу общий язык. Даже со старшеклассниками вполне могу поладить. А с дошкольниками – как-то не очень. Они меня бесят. Сэр Шурф в таких случаях говорит, что мне просто завидно; боюсь, он всё правильно понимает. Никто в моём присутствии не должен вести себя хуже, чем я сам!
Я открыл было рот, намереваясь честно сказать Нумминориху всё, что я о нём думаю. Заодно и ребёнку польза – разучит пару дюжин новых взрослых ругательств, заработает авторитет у друзей. Не факт, что Нумминорих желает для своего сына именно такого образования, но тут ничего не поделаешь, сам виноват.
Но в этот момент Нумминорих ко мне обернулся, и заготовленные шедевры площадной брани мгновенно вылетели из моей головы вместе с остальными словами и мыслями – такое у него было лицо. Сердце моё бухнулось в рёбра и провалилось куда-то во тьму. И я вместе с ним туда провалился. И уже оттуда, из тьмы, спросил, едва ворочая языком:
– Что у тебя случилось?
– Надеюсь, всё-таки ничего, – сказал Нумминорих. – Фило сегодня видел во сне какую-то красивую тётю, которая рассказывала ему интересные сказки. По его описанию очень похоже, что это наша мёртвая леди.
– Мёртвая леди? – переспросил я. – Фило приснился поезд? И он?…
– Он, хвала магистрам, в порядке, – вымученно улыбнулся Нумминорих. – Видишь, как скачет. Она ему в первый раз сегодня приснилась. Велела родителям не говорить. Но Фило есть Фило. Прибежал с утра с криком: «У меня теперь есть великая тайна! И я её вам не расскажу!» Ну, я своего сына не первый день знаю, умею добывать информацию. Достаточно пожать плечами: «Да ладно, откуда у тебя могла взяться тайна? У таких маленьких тайн не бывает!» – и дальше уже только слушать. А выслушав, извиниться: «Мы были неправы, действительно самая настоящая тайна»… Эй, ты чего? Говорю же, Фило в порядке. Я на всякий случай решил показать его сэру Джуффину. И чтобы шеф услышал историю не в моём пересказе, а из первых уст.
– Очень хорошо, что Фило в порядке, – наконец сказал я. – И ножки стула он отлично в змей превратил, такой молодец. Сразу видно, что вся сила пока на месте. Змеи, кстати, не ядовитые?
– Ну ты чего? – теперь Нумминорих улыбался искренне, до ушей. – Змеи вообще никакие не змеи, а просто иллюзия. Это же начальная магия. Для детей.
– Ладно, – кивнул я. – Пусть тогда превращает дальше, слова ему поперёк не скажу. Ну я и кретин, конечно! Давно должен был догадаться…
– О чём ты должен был догадаться? Что змеи не настоящие?
– Что рано или поздно она начнёт сниться детям. Это же так очевидно. Лежит на поверхности. С детьми гораздо проще, чем со взрослыми, они сразу готовы полюбить добрую тётю и её интересные сказки. А жизненной силы у детей – завались. Думаю, леди сперва просто не горела желанием с ними возиться. Я бы и сам, честно говоря, не горел. Но ради пользы дела приходится жертвовать душевным комфортом… Мать её за ногу. Это, конечно, трындец.
– Ты думаешь, Фило не случайно под руку подвернулся?
– Ну как это – «подвернулся»? Мёртвая леди давно знает о Фило, потому что я его знаю. И твою дочку, кстати, тоже надо бы про сны расспросить. А других знакомых детей у меня, вроде бы, нет. Думаю, леди решила попробовать с этим ребёнком – как пойдёт? Потренируется и станет сниться и остальным детишкам – всем, кого увидит. На ночную ярмарку детей не водили, но днём-то они по улицам толпами носятся, выбирай не хочу… А может, Фило даже не первый? Кофины агенты ничего такого пока не рассказывали, но за чужими детьми поди уследи, да ещё пойми, почему они капризничают. Абилат однажды рассказывал, как его позвали к ребёнку, решив, что мальчишка утратил Искру, а тот просто за что-то обиделся на родителей, объявил им бойкот и отказался подниматься с постели, чтобы они как следует испугались; ну, в общем, всё у него получилось, далеко парень пойдёт.
– У меня самого дочка такая артистка, – улыбнулся Нумминорих. – Пару раз я только по запаху и догадывался, что нам бесплатно показывают спектакль.
– Вот поэтому пусть Джуффин и на Ниту посмотрит, – сказал я. – Может, она уже давным-давно с мёртвой леди знакома, а вам – ни звука. Девчонки умеют секреты хранить… Ладно, продолжения, в любом случае, не будет. Вот теперь точно хватит. Пора эту игру прекращать.
– Ты?… – начал было Нумминорих и осёкся. Не стал продолжать: «уничтожишь своё наваждение?» Нет смысла спрашивать, когда у меня на лице ясно написано: «да».
– Может быть, подождёшь сэра Джуффина? – наконец спросил Нумминорих. – Он ушёл по какому-то срочному делу, на зов не откликается, но Куруш говорит, обещал скоро вернуться. Поэтому мы с Фило остались ждать.
Дождаться Джуффина было бы, конечно, разумно, это я и сам понимал. Но стоило вообразить эти полчаса ожидания, и ещё столько же разговоров, и я буквально почувствовал, как теряется моя решимость. А действовать всё равно придётся, с ней, или без неё.
– Ну тогда и я скоро вернусь, – сказал я и пошёл к выходу.
Фило, до сих пор увлечённо занимавшийся стулом и змеями, понял, что добыча в моём лице ускользает, метнулся наперерез, подпрыгнул и повис у меня на шее с восторженным воплем: «Я тебя победил!»
И ведь не возразишь. Победил.
* * *В последнее время мне больше всего на свете хотелось прийти на Тёмную Сторону и попросить: «Сделай, чтобы мне стало на всё плевать». И жить потом дальше, как ни в чём не бывало, наслаждаясь заново обретённым миром с собой. Огромный соблазн!
Но это я себе строго-настрого запретил. Не потому, что хотел как-нибудь дополнительно себя наказать – я не верю в пользу наказаний, они ничего не меняют, только портят характер, жизнь и без них нелегка. Просто считал, что это нечестно. Так нельзя. Когда тебе технически настолько легко уничтожить всё что захочешь, просто высказав пожелание, пусть хоть что-нибудь будет трудно. А то сам не заметишь, как выйдешь из берегов и превратишься в такое чудовище, что Мир содрогнётся. И больше не сможет тебя любить.
Вот и сейчас, оказавшись на Тёмной Стороне, я не стал просить: «Хочу быть счастливым, как раньше». И гулять там, чтобы обычная безмятежная лёгкость пришла сама, без дополнительных просьб тоже не стал. Только
