В кухне я выпила стакан холодного виноградного сока, а потом решила выйти во двор подышать свежим воздухом. Я еще никогда не бывала во дворе ночью одна, но сегодня мне захотелось попробовать.
К моему ужасу, дверь во внутренний двор оказалась не заперта, а только прикрыта. Кто это расхаживает тут по ночам? Йонс и Ганс заходили в дом только в рабочее время. У Клер и Марги были ключи от этой двери на тот случай, если им нужно будет войти в дом после наступления темноты, но они всегда запирали за собой дверь.
Я медленно приоткрыла дверь, и пламя коптилки в моей руке дрогнуло. Хотя мне и было немного страшно, любопытство победило. Если я застану во дворе кого-то постороннего, то закричу так, что никому мало не покажется, решила я. Окна слуг выходили во двор, поэтому Ганс и Йонс сразу бросятся мне на помощь.
Я выглянула наружу. Во дворе царила тишина. Стена флигеля поблескивала в свете луны. И тут в проеме между сараем и конюшней шевельнулась какая-то тень. Я уже хотела испуганно закрыть дверь, когда услышала тихий шепот:
– Сюзанна?
Мое сердце забилось часто-часто. На козлах нашей повозки сидел Орландо.
– Что ты тут, Бога ради, делаешь? – Я подошла поближе.
– Не мог уснуть. – Он сконфуженно улыбнулся. – Ты, похоже, тоже.
– Да просто в комнате душно.
– А тут так хорошо… – Орландо поднялся. – Ты только посмотри, какая луна на небе, так и дышит покоем.
Я проследила за его взглядом. Вокруг почти полной луны изумрудным шелком стлалось ночное небо. Когда я вновь повернулась к Орландо, он стоял прямо передо мной. Молча. Со смущенным видом.
И я не выдержала. Я должна была его спросить.
– Почему ты так себя ведешь со мной? Это потому, что мою мать обвиняют в самоубийстве и ведовстве?
Орландо покачал головой.
Не промолвив больше ни слова, он опустил ладони на мои щеки и нежно поцеловал меня в губы. По моему телу прошла теплая волна, и я ответила на его поцелуй, длившийся, казалось, бесконечно.
Оторвавшись от моих губ, он сжал мои ладони и тихо произнес:
– Я люблю тебя, Сюзанна. Вот в чем дело.
Может быть, случилось бы что-то еще, если бы мы не разбудили Йоста.
– Кто там? – крикнул он из окна.
Приложив палец к губам, Орландо вышел из-за сарая.
– Это я, Орландо ди Ломбардио. Все в порядке, я просто кошку случайно спугнул.
– Что ж, тогда доброй ночи и спокойных снов.
Мы крадучись пошли к двери, прикрывая огонек ладонями.
Уже в коридоре Орландо сказал:
– Я еще немного посижу во дворе. Мне нужно подумать.
Поспешно поцеловав меня, он снова скрылся за дверью. На подгибающихся ногах я вернулась к себе в комнату и вытянулась на кровати, все еще чувствуя запах его волос и кожи, все еще ощущая поцелуй на губах.
Его слова «Я люблю тебя» шумели в моей голове, как беснуется ветер в кронах лесных деревьев. Я никогда раньше не слышала этих слов от мужчины. И сама никогда их не произносила.
Но я любила Орландо. И теперь могла наконец-то признаться себе в этом. Но в то же время я знала: наше положение безвыходно.
На следующий день я почти не видела Орландо – из-за отъезда Симона у него было полно хлопот. Ни на обед, ни на ужин он так и не явился.
– Вы сегодня какая-то рассеянная, госпожа Сюзанна, – заметила Клер, когда мы вместе убирали в кухне. – Но вы хотя бы улыбаетесь. А то я за вас уже начала немного беспокоиться.
Я собиралась укладываться спать, когда в дверь спальни постучали и из коридора донесся шепот:
– Это я. Орландо.
Не медля ни мгновения, я распахнула дверь, и мы бросились друг другу в объятия, будто исстрадавшиеся от многодневной разлуки возлюбленные.
Полночи мы целовались и ласкали друг друга. Внутри у меня все горело. Я даже не подозревала, насколько восхитительной может быть близость с мужчиной. Но когда нам оставалось сделать последний шаг к соитию, Орландо остановил меня.
– Симон – мой наставник и друг, – тихо сказал он, высвобождаясь из моих объятий. – И твой супруг.
– Я знаю. Ох, это все так тяжело. Не понимаю, что нам теперь делать.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
– Нет, Орландо, прошу тебя, останься со мной. Я хочу, чтобы ты заснул и проснулся рядом со мной.
– Я бы тоже этого хотел. Хотел бы, чтобы так было каждую ночь.
Прижавшись друг к другу, мы попытались уснуть, но мой сон отгоняли лихорадочно метавшиеся в голове мысли.
Пусть даже мы не дошли до главного, совершенное сегодня казалось мне супружеской изменой. Как я теперь взгляну Симону в глаза? И как Орландо сможет работать с ним?
Меня терзали мысли о женщинах в рубахах приговоренных, с соломенными венками на обритых головах, воспоминания о том, как таких женщин в железных ошейниках выводили на ступени перед ратушей. Наказание за прелюбодеяние и супружескую измену было суровым: преступников пороли розгами на глазах насмехающейся над приговоренными толпы или же надевали им позорный камень на шею и гнали по улицам города, в худшем случае – даже за городские ворота. Почти всегда за супружескую измену наказывали именно женщин. Женщин, чей брак оказывался разрушен. Мне самой доводилось присутствовать при таком наказании, хотя я всякий раз старалась отворачиваться и не смотреть и, бросив сочувственный взгляд на приговоренную, шла своей дорогой.
Я почувствовала, как шевельнулся рядом Орландо.
– Ты спишь? – шепнула я.
– Нет. Слишком много мыслей.
– У меня тоже. – Я запнулась. – Я должна тебе кое-что сказать, Орландо. Мы с Симоном… живем не так, как живут муж с женой.
– В каком смысле?
– Мы еще ни разу не возлегли друг с другом. – Я все-таки заставила себя произнести эти слова. – Поэтому я до сих пор не ношу дитя под сердцем.
Пару мгновений Орландо молчал, а затем обнял меня.
– Я предполагал что-то подобное. Но почему? Я не понимаю.
– Я всегда думала, что дело во мне. Симон ведь уже был женат, у него есть сын. Но сейчас, когда я вместе с тобой… – Я замолчала.
– Послушай, Сюзанна… Я уже давно знаю Дитриха. Я познакомился с ним много лет назад в Генуе и потом мы часто виделись в Аугсбурге, где я проходил обучение в купеческом доме Фуггеров. Он отличный парень. Но с тех пор, как я познакомился с Симоном, я часто недоумевал, как они могут быть отцом и сыном.
– Клер тоже подозревала, что Дитрих – не сын Симона, – пробормотала я.
Как же все это было запутано…
Орландо поцеловал меня в щеку.
– Давай вместе сбежим в Венецию. И там начнем новую жизнь. Прошу тебя!
– Так нельзя, – испуганно вскинулась я. – Я бы ни за что не смогла так поступить с Симоном. Он любит меня,
