Миссис Б. поспешно покинула церковь. Полагаю, она направилась на ярмарку, намереваясь потребовать назад свои деньги. Только вот они уехали ночью, и никто, похоже, не знает, в каком направлении. Я ей желаю всего наилучшего, хотя, боюсь, она сама виновата – покупатель должен проверять, что приобретает.
Мертон Пемберсли Нью Таун – май.
Карнфорт Грин – июнь.
Солипсис Супермаре – июнь.
Вест Бентли – июль.
Стилгоу – июль.
Поглтон – август.
Литтл Кэринг – август.
Кэндлвик – август.
Витидж – сентябрь.
Линдисфри – сентябрь.
Коттлхэм – октябрь.
Мурслоу – октябрь/ноябрь.
Тэмпл Доррит – декабрь.
Яллоп – декабрь.
Пондбэри – январь.
Нисбридж – март.
Монтфри – март.
Бэнк Топ – апрель.
Джессоп Лизис – апрель.
Пэнлоу-на-Терсе – 29 апреля.
Глава десятая
В которой цирк прибывает в конечный пункт и возникает множество трудностей
Фрэнсис Бэрроу при помощи ножа и вилки сложил последний кусочек жареного хлеба, наколол его и собрал с тарелки остатки желтка, вытекшего из яйца пашот. Затем, положив приборы на грязную тарелку, он взял чашку и бросил довольный взгляд на то, что творилось за окном столовой. Завтрак, конечно, был ужасно неполезный – лишь один раз в две недели дочь позволяла ему побаловать себя таким образом. Но ведь роскошь перестает быть роскошью, если наслаждаешься ею постоянно, подумал он и раскрыл местную газету.
Пока он читал первую страницу, вошла Леони.
– Есть что-нибудь интересное? – спросила она, убирая со стола.
Бэрроу фыркнул и быстро пролистал оставшиеся страницы.
– Ничего особенного. На перекрестке рядом с начальной школой Святого Кутберта делают новую разметку, в пятницу в здании церковного прихода играют в «Жука» [20], а на выходных мы, естественно, играем против Миллсби.
Леони засмеялась.
– Мы играем против Миллсби? – предразнила она его. – Когда ты последний раз надевал спортивный костюм?
– Ну. – Бэрроу отложил газету. – Скажем так, я иду туда морально поддержать ребят.
– Ты со своими приятелями будешь сидеть на раскладном стульчике у самой границы поля, а местные парнишки будут бегать от вас до палатки с пивом. Вот как это называется. Ты неисправим, отец.
– Но в этом же вся суть крикета, – возразил он.
Бэрроу смотрел на дочь и видел в девушке ее мать – та же линия подбородка, тот же нос. Вот волосы у его жены были другого оттенка, не темно-русые. Зато выражение лица Леони порой так напоминало… Девушке недавно исполнилось двадцать пять: в этом возрасте он женился на ее матери. Как давно это было. Улыбка Бэрроу стала грустной.
В дверь постучали, несколько беспокойно.
– Я открою, – откликнулась Леони, вышла из комнаты и направилась в коридор.
Бэрроу слышал, как она разговаривает с Джо Карлтоном, которому явно не терпелось поведать какие-то новости. Спустя минуту появился Джо собственной персоной. Последний раз он выглядел таким взволнованным шесть лет назад, когда стал мэром.
– Фрэнк! – воскликнул Джо. – Ты должен это увидеть! Идем!
Джо практически пустился в пляс, что было уже чересчур.
– Успокойся, это до добра не доведет, – урезонил его Фрэнк – Джо попытался, но лишь еще больше покраснел. – Что вообще произошло?
– Железнодорожная станция! – бросил Джо, и, казалось, его нога готова была выдать очередное па.
– Что с ней не так?
– Она снова на месте!
Утро стояло прекрасное – с этим согласился бы любой. Воздух был прозрачен и свеж, высоко в небе, так что едва разглядишь, порхали птицы и выводили трели. Под голубым небосводом зеленели поля. Все казалось настолько идеальным, что приходилось напоминать себе – скоро он увидит нечто удивительное. У Карлтона очень быстро закончились слова, и теперь он с нетерпением ждал того выражения, которое появится на лице Бэрроу, стоит им оказаться на месте. Все знали, как непросто поразить Бэрроу, и Карлтон жалел, что проговорился о том, что произошло на самом деле. Все же он надеялся, что в реальности увиденное изумит Фрэнка. Они шли по мощеной дорожке, которой давно никто не пользовался, затем возле моста, протянувшегося над несуществующей рекой, завернули за угол, и вот они уже на месте.
– Эх, – Бэрроу вытащил кисет и принялся набивать трубку. – Что б мне провалиться.
Станция и правда стояла целая и невредимая.
Станцию возводили не спеша. Происходило это более ста лет назад – тогда еще даже не изобрели фотографию, чтобы запечатлеть здание сразу по окончании строительства. Но едва ли и в те дни оно могло выглядеть лучше, чем сейчас. От карнизов вниз спускались великолепно выкрашенные водосточные трубы, а черепица на крыше была положена настолько аккуратно, что ни одному человеку не под силу сотворить такое – команда из двадцати кровельщиков, страдающих обсессивно-компульсивным расстройством и вооруженных микрометрами, могла бы год трудиться, но не добилась бы подобной точности. На окнах не было ни пятнышка, словно стекла сами отталкивали грязь, а уж как они были вставлены в рамы – такого раньше никто не проделывал. Возле двери, ведущей в зал ожидания, на крюке висело пожарное ведро – ни одно пожарное ведро не было таким красным, а песок в нем казался настолько чистым, что реши кто-нибудь затушить в нем окурок, то от подобного зрелища на глаза навернулись бы слезы.
И все же.
И все же не по душе была эта сверхъестественно красивая станция Фрэнку Бэрроу. Чем больше он смотрел на нее, тем меньше она ему нравилась. Создавалось впечатление, будто холеное щеголеватое здание очень собой довольно. Даже изображение пяти мальчишек на автомате, готовящем горячий шоколад, казалось странным и неприятным. Впрочем, Фрэнка никогда не впечатляли подобные вещи. Бэрроу все еще пытался понять, что же здесь произошло, когда распахнулась дверь, ведущая в комнату станционного смотрителя, и вдобавок ко всему на пороге показался сам станционный смотритель.
Завидев Бэрроу и Карлтона, он легкой походкой направился к ним, всем своим видом излучая неподдельный энтузиазм.
– Фрэнк! – прокричал он, находясь в десяти футах от Бэрроу.
Подойдя ближе, станционный смотритель похлопал Фрэнка по плечу.
– Ты это видел? Чудесно, не правда ли? – он взмахнул рукой в сторону станции и моста, по которому только что прошел.
Бэрроу оглянулся и только сейчас заметил там рельсы. Они были сделаны из тусклого черного металла, а шпалы на первый взгляд казались изготовленными из красного дерева. Бэрроу повернулся к станционному смотрителю.
– Доброе утро, Уилф. Как поживаешь?
– Как поживаю? – Уилф от души рассмеялся. – А ты как думаешь? Это ведь чудо! Станция снова на месте. Она даже лучше, чем
