– Прекрати лицемерить. Ты не можешь каждый раз использовать наше соперничество в качестве отговорки. «Только не надо винить меня за преступления против человека, Бога и природы, которые я совершил. Всему причиной мой идеальный брат». Ни один суд присяжных тебя не осудит. – Хорст улыбнулся и сел. – Хочешь услышать забавную вещь? Когда год назад ты явился ко мне, я был рад встрече. Мой брат все-таки вернулся за мной. Ему, конечно, понадобилось время, чтобы понять, что к чему, но лучше поздно, чем никогда. Да, ты продал свою душу, а я стал монстром, но в остальном все как в прежние времена.
– Теперь ты хочешь сказать, что ошибся?
– Я хочу сказать, что ошибся наполовину. Я неправильно полагал, кто из нас превратился в монстра. Целый год я наблюдал за тем, как ты собираешь подписи на этих контрактах, и ничего не говорил. А все потому, что этим людям и так суждено было попасть в Ад, – неважно, оставят они закорючку на листке бумаги или нет. Некоторые случаи были не столь однозначны, но все же они меня не сильно волновали. Однако эта женщина прошлой ночью. Она ни за что не совершила бы ничего подобного, не подскажи ты ей. Она бы как-нибудь справилась с ситуацией, нашла решение. А теперь она приговорена к вечным мукам вне зависимости от того, подпишет она контракт или нет. Все это – дело твоих рук. Не сомневаюсь, ты придумал для нее выход, на случай если она поставит подпись. Но окажи мне услугу, прошу. Одну услугу? Сделай, что должен, но потом оставь контракт здесь.
Кабал нахмурился.
– Но тогда его не зачтут.
Хорст положил подбородок на руки и посмотрел на брата. Он и не представлял, что Иоганн может быть таким тугодумом.
– В этом весь смысл, – пояснил Хорст.
Кабал взглянул на брата так, словно тот сошел с ума.
– Тогда в этом нет смысла. – Он нацепил шляпу и вышел, захлопнув за собой дверь.
Хорст долгое время смотрел на дверь, затем перевел взгляд на песочные часы. Время почти вышло – в верхней половине оставалось лишь несколько чертовски мелких песчинок.
– Мне жаль, – тихо сказал Хорст самому себе. – Ты даже не представляешь, как мне жаль.
Кабал прибыл в полицейский участок и навел справки. Он был сильно опечален тем, что одна бедная женщина – он чуть было не сказал «душа», но в последний миг поправился – совершила столь ужасное преступление, когда разум ее помутился. Судя по всему, ее поход в цирк каким-то случайным образом спровоцировал приступ психоза, и, хотя Кабал, естественно, не мог взять на себя ответственность за это, он очень хотел оказать посильную помощь. Ему пришлось проявить настойчивость, прежде чем полицейские пустили его к обвиняемой. Кабал не сомневался, что, если бы в участок пришел Хорст, офицеры принялись бы отталкивать друг дружку, только чтобы сделать для него чашку чая. Наконец после явных намеков на то, что он, Иоганн Кабал, оплатит судебные пошлины, ему разрешили остаться с женщиной наедине.
– Что ж, – начал Кабал, сидя за простым квадратным столом напротив преступницы. – Вы попали в очень неприятную ситуацию.
Женщина подняла на него красные заплаканные глаза.
– Боюсь, власти жестоко накажут вас за содеянное. Думаю, вы и сами это уже понимаете.
Она кивнула и уставилась на колени, сминая в руках носовой платок.
– Они скажут вам, что автомата, который, как вам казалось, вы видели в цирке, не существует.
Женщина молчала.
– Вроде бы он назывался «Освобождение матери».
Женщина перестала вертеть платок и внимательно посмотрела на Кабала.
– Да, он там стоял. Но я избавился от него, как только вы покинули галерею. Мне жаль – это была самая безжалостная ловушка, которую мне приходилось создавать. Вот именно, приходилось. Видите ли, я буду вам очень благодарен, если вы подпишете для меня один документ. Сделайте это, и обещаю, я обращу вспять все, что произошло. Если нет, что ж, вам в любом случае грозит Ад. Не поставите подпись, и ваши мучения начнутся еще до вашей смерти – с вынесения пожизненного срока. Полагаю, детоубийцам тяжело приходится в тюрьме.
Пока Кабал говорил, взгляд его блуждал по помещению: решетки на окнах, стены по-казенному выкрашены зеленой краской, бумага со сводом правил на двери. Затем он снова посмотрел на женщину и понял, что, если бы взглядом можно было убить, он уже отправился бы на тот свет. Она злобно уставилась на него, слегка оскалившись. На лице ее застыло выражение животной ярости и гнева. Она заговорила так тихо, что Кабал едва разобрал ее слова.
– Некромант, – произнесла она таким тоном, словно это было худшее слово на земле. В этот момент так оно и было.
– Ваши выводы никоим образом не делают меня причастным, – ответил он и достал контракт. – Хотите вернуть вашу прежнюю жизнь? Или мне уйти? Я занятой человек. Буду рад, если вы поторопитесь с решением.
Женщина посмотрела на сложенный лист бумаги, как будто ждала, что его пустая оборотная сторона сообщит ей все, что нужно знать. Кабал положил контракт на стол, перевернул текстом вверх и пододвинул к ней. Женщина смотрела на лист, но явно не читала написанного. У Кабала возникло нехорошее чувство, что она снова расплачется. Он достал ручку и подал ее женщине.
– Подписывайте. Сейчас.
Она взяла ручку и слегка дрожащей рукой поставила подпись.
Кабал вышел из здания полицейского участка. Начинался новый день. Последний день цирка. Ему нужна была лишь одна последняя душа. Все шансы преуспеть. Только почему тогда он чувствовал себя так паршиво?
Глава двенадцатая
В которой Кабал узнает, что существуют места, где приятно жить, но куда не хочется приезжать
Кабал похлопал по карману, в котором лежал контракт, чтобы удостовериться – документ не испарился из-за какого-нибудь недоразумения на квантовом уровне. Бумага была на месте. Некромант глубоко вдохнул: какая-то часть его все же надеялась, что договор может исчезнуть. Он чувствовал себя уставшим, как никогда прежде, а для человека, который считает сон необходимым злом, это было высшей степенью усталости. И тем не менее он не имел ни малейшего желания дать своей голове отдохнуть. Без сомнения, прошли те дни, когда он с легкостью проваливался в сон. Да и кроме того ему могло что-то привидеться.
Поправив темно-синие очки, Кабал осмотрелся. Он впервые оказался в самом городе, и Пэнлоу-на-Терсе производил на него удручающее впечатление. Настоящая идиллия. В подобном месте люди мечтают поселиться на пенсии. Правда, в итоге, проведя ревизию своих накоплений, они оказываются в домике с террасой по соседству с ненормальным, у которого есть собака, бейсбольная бита и сузафон [21]. Возникал вопрос: куда отправляются на пенсию жители Пэнлоу?
