Крепыш застонал под боком у Макса. Выглянув из товарного вагона, он посмотрел на Тиффани и фыркнул:
– Медведи не умеют плавать. И совершенно точно не откладывают яиц.
– Ничего подобного, – отмахнулась енотиха. – Мишки прекрасно несутся. Окрестные озёра переполнены медвежьими яйцами. Они огромные, как булыжники, медвежата вылупляются из них совсем созревшими и уже умеют плавать!
Рассердившись на Тиффани за такую наглую ложь, Крепыш оскалился и собрался зарычать на неё. Но Гизмо успела куснуть его за пятку:
– Не груби!
– Ладно, ладно, – сдался такс, нырнул обратно в товарный вагон и свернулся клубком рядом с друзьями.
– Ты бы лучше прислушался к моим историям, Крепыш, – поддразнивала его Тиффани. – Тебе надо запомнить все подробности, чтобы потом ты мог рассказывать всем, как обещал.
– О, мы расскажем! – заверила её Гизмо и вильнула хвостом. – Но сейчас лучше помолчим, чтобы обдумать сказанное тобой.
– Хорошо, – согласилась енотиха и свернулась на мешке с шариками.
На небе взошла луна, нервный лай и болтовня зверей сменились тихим посапыванием, и все они один за другим уснули. Веки Макса отяжелели, будто налились свинцом, и пёс больше не мог держать глаза открытыми. Звёздное небо затянуло серебряной пеленой.
– Эй, Макс, – позвала его Гизмо.
Лабрадор с усилием открыл глаза. Приподняв голову с пыльного пола, он посмотрел на мохнатую терьершу. Крепыш спал рядом с ней, грудь его медленно вздымалась и опадала, такс шумно дышал во сне.
– Да?
Задрав заднюю лапу, Гизмо почесала зелёный ошейник:
– Как ты думаешь, доктор Линн уже нашла лекарство?
– Я не знаю, – склонив голову набок, отозвался Макс. – Она сказала, что придёт за нами, когда найдёт его, поэтому я думаю, она всё ещё ищет.
Гизмо опустила уши и вздохнула.
– С тобой всё в порядке? – забеспокоился Макс.
– Не знаю, – призналась Гизмо. – Я немного боюсь. Что ждёт нас там, за стеной? Лошади и мыши, они все говорили, что люди не захотят нас видеть. – Йоркширка повесила голову. – Теперь мы едем к большой металлической стене, которая бьёт током животных, и одна собака, которая пробралась за неё, исчезла.
– Не волнуйся, – успокоил подругу Макс. – Таких отважных собак, как ты, я больше не знаю. Если кто-то и способен справиться с любыми трудностями, так это ты.
– Надеюсь. Обычно я не чувствую страха.
Макс лизнул подругу между ушами:
– Пока мы вместе, всё будет хорошо.
– Ты, я и Крепыш, – прошептала Гизмо. – Семья.
– Точно, – подтвердил Макс, и спустя несколько мгновений оба они погрузились в сон.
* * *Макс стоял на гребне серебристой стены. Так высоко, что вокруг него кружились облака, окутывая пса холодным туманом. Всё небо занимало солнце. Сталь под лапами была холодна, как лёд, и подушечки пощипывало при каждом шаге.
Внутри стены гудело электричество, но пса оно не кусало.
Макс неуверенно прохаживался взад и вперёд. С одной стороны стены, насколько хватало глаз, тянулось бесконечное пространство пустыни с палатками всевозможных форм и размеров, как в телерепортаже, который показывали по телевизору в торговом центре. Там были маленькие зелёные походные палатки из брезента и большие серые шатры, а также дома на колёсах. Перед ними стояли блестящие жаровни для барбекю, между временными жилищами людей тут и там виднелись машины – легковые и грузовые.
Откидные клапаны палаток хлопали на ветру. Комки спутанных сухих сорняков катались по пыльным проходам между временными укрытиями людей. Забытые на грилях хот-доги превратились в угли. Из одинокого радиоприёмника по пустым проулкам разливалась весёлая мелодия.
Бесконечное облако тьмы, которое так давно преследовало Макса, находилось по другую сторону стены. Оно плыло над разрушенными ураганом домами, затекало в заваленные мусором низины. Из темноты доносились лай и рёв, вой и мяуканье животных.
«Это теперь наш мир! – голосили звери. – Останься с нами, пусть природа будет дикой. Давай сохраним свободу».
Однако другие голоса завывали: «Мы скучаем по людям. Верни их домой».
Звуки становились громче и громче, сердитые крики, молящие возгласы и испуганный визг сливались в общий гомон, в котором ничего уже было не разобрать.
Макс лёг на живот.
– Тихо! – пролаял он, крепко зажмурившись. – Прошу вас, замолчите!
Всё стихло.
Макс проснулся.
* * *Глаза у Макса были сухие и чесались. Горло саднило, шерсть нагрелась под палящим солнцем.
Он был один в товарном вагоне.
Поезд стоял.
Пёс запаниковал, сел и стал искать взглядом своих друзей. Светило яркое солнце – ночь прошла, пока Макс спал. При свете дня он увидел, что поля и леса Луизианы остались позади.
Вокруг расстилалась пыльная жёлтая равнина, испещрённая тёмными точками кустарника. Рельсы тянулись через пустынное пространство до самого горизонта. С двух сторон от путей шла низкая изгородь, сделанная из палок и колючей проволоки, её поддерживали, чтобы не завалилась, грубые камни.
По бледно-голубому небу плыли лёгкие перистые облака, но они совсем не защищали Макса от палящего зноя. Этот пейзаж отличался от виденного во сне. Вдалеке высились горы, но пёс не заметил, чтобы хоть где-то сверкнуло серебро. И тем не менее это место казалось ему смутно знакомым.
Маячки доктора Линн, быть может, и снесло штормовым ветром, но во сне Макс регулярно оказывался здесь.
Конец путешествия близился.
Откуда-то справа донёсся весёлый лай, пёс повернулся и увидел своих спутников. Они устроились рядом с дырой в изгороди – два столбика здесь были повалены, и колючая проволока увязла в грязи. Собаки, скунс и енотиха лежали в тени двух чахлых деревьев, которые росли на покрытом пожелтевшей сорной травой берегу маленького мелкого пруда.
Макс выскочил из товарного вагона и приземлился на твёрдую землю. Потом пробежал мимо изгороди и присоединился к остальной компании.
– Отлично, граждане, – произнёс Чак. Спаниель расхаживал на другой стороне водоёма перед белой кошечкой и двумя щенками, сидевшими в ряд. – Раз здесь нет людей, чтобы преподать вам урок, думаю, самое время научить вас приносить разные вещи.
– Мы это умеем, – возразила Регина.
Чак остановился и коснулся носом носика щенка.
– Вы знаете, как делать это на суше, но как насчёт воды?
– О! – тявкнула Регина и всем телом задрожала от восторга.
– Не знаю, захочет ли мама, чтобы мы мокли, – засомневался Руфус.
– Я уверена, моя этого не одобрит, – мяукнула Снежинка.
Макс увидел Крепыша и Гизмо, они, прижавшись друг к другу, лежали под деревом рядом с раскрытым пакетом шариков. Под другим деревом расположились Пятнистый и Полосатик; они наблюдали за дающим урок Чаком.
Гизмо первой заметила Макса. Она вскочила и побежала к нему с криком:
– Доброе утро!
– Доброе утро, – откликнулся лабрадор. – Почему мы остановились? Всё ли в порядке?
– Да, – ответила йоркширка, виляя хвостом. – Было очень жарко, мы все страшно проголодались и хотели пить. Увидели этот пруд и решили остановиться, чтобы немного передохнуть в тени. Мы пытались разбудить тебя, но ты очень крепко спал.
– Наверное. – Макс подошёл к кромке воды. – Тебе теперь лучше, чем вчера вечером?
– А
