— Где Йорвет?
— Он ушел биться, — едва пролепетала женщина.
— Хуиться! — злобно передразнила я.
— Он собрался за тебя мстить! — более смело заявила женщина, видимо, припомнив, что она королева.
— Хуить! Я в курсе событий. Мне нужен только точный адрес. Состав людей. Какой у него план и где его можно успеть выцепить?! — затараторила я, потрясая плечо Аэдирнской Девы и сжимая его до боли.
— Я откуда знаю?! — возмутилась Саския, пытаясь вырвать плечо из моих цепких рук, но я лишь сильнее впилась ногтями в ткань рубашки. Поняв, что я после смерти неадекватна, драконница попыталась оправдаться и пробурчала: — Он мне не докладывался. Просто поставил в известность и отправился…
— Хуявился! Грош цена тебе, как начальнику, — шикнула я в ответ более спокойно, припоминая, что я её, вроде как, позорю в глазах коллег, отчитывая, как нашкодившую школьницу. — Ну, хоть примерно?
— Слушай, он правда меня даже не стал спрашивать. Просто пришел и сказал: «Я пошел мстить колдуну Aen Elle», — видимо, взгляд мой был настолько злой, что даже Саския начала втягивать голову в плечи, боясь, что я потеряю контроль и зашибу её. Она жалобно добавила: — Его было не переубедить. Правда. Все мои аргументы — как об стенку горох. Аника, я не хотела его отпускать, но… Хорошо, что убедила взять с собой хоть кого-то.
— Он еще и собирался идти в гордом одиночестве? — поразилась я тому, как быстро Йорвет потерял остатки мозгов.
— Да. Ты ведь его знаешь, если он вбил себе в голову возвышенный бред, то…
Я задумалась, несильно оттолкнув Саскию, и прикинула, что можно сделать дальше для спасения, любимого от его опрометчивости. Стоило, для начала, найти Трисс и попросить ее магическим поисковиком отыскать засранца где-то на просторах Веленских болот (Окей, гугл, где тут бродит одноглазый камикадзе-эльф и компания?). Потом, естественно, надо проложить портал, перехватить остроухого недоумка с жаждой крови, и вернуть домой сражаться не насмерть, а за Родину. Или запереть где-нибудь в подвале его же дома в Вергене, пусть себе пережидает битву в тепле и безопасности. И мне спокойно, и Йорвет как раз перебесится, что его не пустили махать сабелькой.
В палатку, прерывая мои размышления, на пылающем моторе жопной тяги влетел Геральт. Не скажу, что это было неожиданно и его визит стал снегом на голову. По дороге к монаршим персонам, генералам, полководцам и примазавшемуся к верхам дворянству, я встретила Лютика, мирно подслушивающего медсестер. Поэт завис, пытаясь понять, как у меня появился призрак, столь могучий, чтобы заставить сопровождать себя воинам Нильфгаарда, и потому секунд пять пребывал немного в прострации. Крикнув товарищу: «Найди мне ведьмака, срочно!» я умчалась дальше, не останавливаясь, потому что времени приводить друга в нормальное состояние средней дурости у меня просто не было. Поэт был человек действия, не способный думать перед любым поступком, тем более если команда пришла сверху, а потому понесся на поиски Белого Волка раньше, чем понял, что приказ прозвучал от меня. Впрочем, это позволило пииту ускорить поиски друга раза в четыре, в пять и притащить его за рекордные двадцать минут — спасибо ему за это.
Ведьмак, за время моего отсутствия, нежданно-негаданно слишком оброс белесой щетиной, толстой и колючей, как он сам в минуту, когда работодатели задерживают оплату. Весь его взъерошенный, потрепанный и охренелый вид говорил, что Геральт был занят, но вполне цел, жив и вообще Орел. Морщин, правда, что новых, что старых, видно не было — кожа вокруг глаз разгладилась из-за натянутости — настолько вылезли из орбит белки, изредка исчезая за веком в процессе моргания. Поразмыслив стратегическую секунду, дающую мне, если я не я, фору к побегу, Белый Волк робко выдал:
— Аника?
— Хуяника. Спасибо, что живая.
— Кому спасибо? — не понял ведьмак мидгардской шутки.
— Локи, естественно, кто ж еще мог бы меня спасти из царства Мертвых? — я скептически пожала плечами, будто бы говорила совсем очевидную вещь. Геральт, осознав глубину привалившего обратно домой счастья, бросился ко мне, перепрыгивая препятствие в виде стула, и обнял, крепко, с душой. Ребра предательски затрещали, умоляя спасти и оставить в покое внутренние органы, которые вот-вот лопнут под давлением, но ведьмаку было пофиг на всех и вся. Он просто ловил кайф от моего существования. Ну, хоть кто-то… Прекратив свои дружеские пытки, Геральт ослабил хватку, пробурчал что-то ласковое и нечленораздельное на ухо, потрепав заодно по голове и неуклюже чмокнул меня в щёку, царапая отрастающей бородой.
— Слушай, Геральт, ты не обижайся, — начала я повествовать о проблеме шила в заднице издалека. — Я тоже люблю тебя. Аж спать не могу, как люблю! Но у меня тут как бэ мужик настолько горячий парень, что лезет к магу холодов с разборками. Мне его спасать надо и все такое.
— Насколько мне известно, госпожа Эмергейс, эльф отправился на запад около двух часов назад, — учтиво влез какой-то мужичонка из каэдвенцев, кланяясь. — Думаю, вам стоит поторопиться, поскольку он с минуты на минуту достигнет лагеря народа Ольх.
— Благодарю Вас, сэр, — вежливо кивнула я в ответ, не имея возможности выбраться из обнимашек Белого Волка, и ничуть не переживая, что тут целый аншлаг собирался посмотреть на трогательный спектакль: «Возвращение Аники-2. Восставшая из Ада суровая женщина-решала». — Геральт, надо торопиться, — я попыталась вылезти из объятий друга.
— Я с тобой, — авторитетно и категорично заявил ведьмак. Саския, успевшая отойти на безопасное расстояние, картинно закатила глаза и пробурчала что-то в духе: «Теряю бойцов из-за какой-то девки!», видимо, позабыв, кто ей этих бойцов и привел. Я показала ей язык, прямо при всех и отвернулась, злясь на Аэдирнскую Деву за то, что не переспорила Йорвета, хоть и знала, что это невозможно.
В палатку влетела галдящая толпа, наперебой орущая что-то торжественное и крайне запыхавшаяся от бега. В ограниченном тканью пространстве стало не хватать и места, и кислорода, и здравого смысла. Всем пришлось потесниться. Возглавляли радостную толпу Трисс и Лютик, но понять, кто из них при этом прибывал в более глубоком состоянии прострации, было проблематично. Чародейка, с опухшими мешками под глазами, в которые смело можно было прятать картошку, вся красная, с вздувшимся носом, растрепанными волосами, потускневшими и лежавшими на голове на манер птичьего гнезда, просто рыдала. Морщинки, предательской сеткой разбежавшиеся по лицу и явная хромота говорили о том, что моя любимая подруга переживала так, что даже забыла о том, что она не абы кто, а знаменитая Четырнадцатая с Холма
