Йорвет слушал. Молча, не перебивая, не издавая и звука даже в те моменты, когда мои россказни скатывались в сумбур, становились рваным повествованием. Иногда, впрочем, я безмолвно пыталась понять, что стоит еще рассказать, а что — всё же отфильтровать и не пугать своего мужика вечными проблемами, ходящими за мной табунами, да самокопанием, которое я освоила в дане мастера. Эльф не показывал никаких эмоций, только постоянно вглядывался в мои лицо и глаза, видимо пытаясь нашарить остатки серого вещества где-то на дне зрачка и признать, что медуза, как существо без мозга, моя дальняя родственница. Безрезультатно, разумеется.
Проводив меня до «дома», Йорвет побыл со мной от силы минут сорок, продолжая играть в молчанку. Усадив меня к себе на колени, он уставился куда-то в общее пространство, не имея ни цели, ни точки, которую мог бы дырявить зеленым глазом-буравчиком. Даже когда я закончила свой рассказ и притихла, ожидая, чего же выдаст мне на все эти дела возлюбленный — он продолжал держать меня рядом, обняв, но не проронив не слова, практически не двигаясь, только иногда поглаживая меня шершавой ладонью по руке.
После чего, коротко попрощавшись, слинял в неизвестном направлении.
«Нет, ну нормально вообще, а? Я, значит, тут все карты раскрыла! Душу, буквально, наизнанку вывернула, под микроскопом показала! Переживания, скандалы, интриги, все дела — а Йорвет ушел! Без объяснения причин и на „кофе“ не остался! Хотя… Он даже не знает, что это такое… Отказать мне, после смерти, буквально, в последней, блядь, просьбе! Вот мужики пошли, а? Говорил мне трикстер, все зло — от эльфов, сиди, Аника, дома! Как в воду глядел!» — примерно с такими мыслями я и уснула, слушая, как вокруг палатки наворачивают круги Акковарнские шпионы. Чувствую себя под зорким присмотром Нильфгаарда, наконец-то, в полной безопасности — эти-то точно не прибьют раньше времени. Правда, сэр Ланселап?
====== Глава 35. Все возвращается на круги своя ======
Меня настойчиво трясли за все, что попадалось под руку пробудителя, бесцеремонно вытаскивая из объятий Морфея самым грубым способом. Но и раскрыть глаза нормально тоже не дали — едва я попыталась приподнять веки, подобно Вию, руками, как жесткий запах перегара начал сильно резать слизистую, оседая на водной поверхности микро частичками плохо переработанного этилового спирта и заставляя инстинктивно закрыть их обратно. Опьяневшая, прямо не отходя от своей постели — от одного только ядреного запаха — я, подняв руки, нагло ощупала бухое тело перед собой, пытаясь при этом максимально отодвинуть его от себя.
Бандана с прорезью для острого уха, крупный нос, тонкие губы и выветрелая кожа, ставшие такими родными за это время, подсказали, что эльф, все же, отправился переваривать мой рассказ в обнимку с рюмашкой крепкого Реданского. Попав Йорвету пальцем в глаз, я пришла к заключению, что любимого надо принимать таким, какой он есть — даже если он пьян в драбодан, помят, алкогольно-вонюч, не в состоянии говорить даже гласные звуки, и продрала веки. Наблюдая, как эльф жестко трет последнюю, выжившую под моим натиском, глазницу тыльной стороной ладони, я уже заранее готовилась получить тираду о единственном глазе и его достоинствах для профессии командира скоя’таэлей. Впрочем, его тоже никто не просил бальзамировать себя таким экстремальным способом, еще и при жизни, правильно?
Видимо, оценив недостаток такого способа пробуждения, Йорвет только злобно сверкнул накатившей слезой, подозрительно похожей на каплю спирта по консистенции и запаху, но промолчал. Усевшись на край постели грязными штанами, абсолютно не трезвый, почти как Золтан на пьянке со своим тестем, эльф одарил меня оценивающим взглядом и отвернулся. Привстав на локте, я ожидала дальнейшей развязки, категорически отказываясь выбираться из-под теплого одеялка и требовательно пнула любимого по ляжке. Командир скоя’таэлей что-то нетвердо пробормотал по-эльфийски, и, отвернувшись, сообщил, как будто бы, коту:
— Собирайся. Нам… Ик… Пора.
— И куда это вам пора? — не поняла я, моргая. — Да еще и так поздно! Три ночи! — я не имела представления, сколько там на самом деле времени, но нутром чувствовала, что ночь очень уж глубокая и идти по осеннему лесу в тотальной темноте — предприятие сомнительное. Тем более с чистым, красивым котом, когда есть шанс утонуть в грязевой луже. — Он же уши отморозит!
— Кто? — озадачено протянул последнюю букву мой любимый, не в силах больше держать себя в строго вертикальном положении, а потому трагически уронив голову на грудь.
— Ланселап, конечно! Там почти зима, а у него уже уши рваные! И шерсть с проплешинами, носик лысый и лапные подушки…
— Аника, давай быстрее, пока я не передумал, — Йорвет все ж взял себя в руки, оценил ситуацию и свое состояние, и потому стек на пол, опираясь спиной на кровать, почти держа голову прямо.
— Блин, — надежда не тащиться куда-то среди ночи растаяла как моя доброта к Локи. Необратимо и навевая какое-то смутное чувство грусти, вперемешку с легким раздражением. Вообще, мог бы и печку затопить — холода же. Никакой заботы! А ведь Йорвету на дрова просто дыхнуть достаточно и спичку поднести. Пожар уже будет знатный. — А куда мы идем?
— Дело есть, — эльф зачем-то запустил руку в карман кафтана, будто бы проверяя наличие чего-то маленького. Нащупав искомый предмет, скоя’таэль удовлетворенно хмыкнул, но показывать мне его не стал.
— Давай утром, — я чуть погладила любимого по голове, размышляя, как отвлечь мужчину моей мечты от тяжких дум, заставивших его напиться. О, точно! Что ж я как не баба-то, а? Может, хоть пьяного я его трахну, можно даже пока он спит! Ну, пожалуйста… Но Йорвет, удовлетворенно икнув и фыркнув одновременно, деловито встал на ноги раза с третьего (но ведь встал же!), и подсвечивая себе огарком жировой свечи, начал искать мою одежду, шумно топая по палатке. Обнаруживая тот или иной предмет, он бросал им в меня, и когда сформировалась
