— Я спать хочу! — начала я капризничать, недовольно кутаясь в одеяло и делая вид, что отворачиваюсь к стенке. Йорвет моего настроения не оценил, и накинул на мою голову зимнюю куртку, случайно ударив замком по губам. Я обиженно фыркнула, затаскивая под одеяло джинсы и принялась пытаться надеть их на ноги, не вылезая из постели.
— В дороге поспишь, — пожал плечами Йорвет.
— Мы куда-то едем?
— Я тебя донесу, — сделав столь громкое заявление, главный аэринский погранец оступился. Падая, уже в полете, Йорвет изловчился сделать подобие кувырка и приземлиться на стул, как будто так и планировалось изначально, именно в таком нелепом виде, поэтому всё нормально. Кот, успевший спастись в последний момент от тощей эльфийской задницы, забился под кровать и уже оттуда, от дальней стенки палатки, гордо зашипел на обидчика, показывая себя самым оскорбленным достоинством из всех, какие мне доводилось встречать.
— Я бы на это посмотрела, — я грузно села на простыни и попыталась, укрывшись сверху одеялом, начать втискивать себя в ботинки. — Думаю, это зрелище будет весьма ржачное. Если б несли не меня, конечно. Где это ты так… Отведал хмельного напитка?
— То там, то сям, — непонятно ответил скоя’таэль. — Я не настолько пьян, как может показаться на первый взгляд.
— То есть, тебе еще хуже, да? — настоящего мужчину, как известно, будь то эльф, краснолюд или человек, не сломит война, боль или алкоголь. Лишь НАСМОРК, может превратить его в капризного, беззащитного и безрукого ребенка, но эльф был здоров, и вполне бодро хорохорился, сложив руки на груди:
— Нет, но за пару сотен лет учишься пить и не пьянеть.
— Ну-ну. Тазик под столом, кстати. Умойся потом, ладно? — Йорвет посмотрел на меня тягуче, устало и тяжело. От такого взгляда мне стало немного неуютно, и я принялась с усердием, высунув язык от напряжения сложной работы, завязывать шнурки на ботинках. — О, я поняла! Мы сбегаем от нильфгаардцев? Типа, фиг вам, а не мы и прогрессивное оружие?
— Нет, — растягивая гласные, с садистским удовлетворением процедил Йорвет сквозь зубы. — Мы идем обрекать тебя на вечные муки.
— Жениться, что ли? — хихикнула я, но увидев первозданную жуть на скуластом лице, решила, что переборщила со стрессовыми вопросами и ласково проводя пальцем по кончику носа, попыталась успокоить: — Саечка за испуг! Не переживай, я никогда не выйду замуж, потому что слова «венец», «конец» и «пиздец» как-то подозрительно рифмуются.
Эльф, опираясь на вашу покорную своей немаленькой мышечной массой, встал и, пошатываясь, отправился к выходу, пытаясь всем своим видом показать, что он ничуть не пьян, а болтает его из-за сильного ветра. Цепко ухватив меня за запястье с таким усердием, будто бы я сейчас вырвусь и сбегу к черту на куличики, подальше от пьяного мужчины, Йорвет тяжело начал буксировать меня в темноту леса, тяжело при этом дыша и распугивая ароматами Реданской водки всех шпионов Нифльгаарда вокруг. Я недовольно попыталась вывернуться и взять его за ладонь, но Йорвет лишь раздражённо дернул меня за руку, таща по замёрзшей грязи, почти заставляя катиться по образовавшейся тонкой корочке льда и отказывался отпустить.
Масштабы его нетрезвого состояния я смогла оценить буквально минут через десять, когда уже саму меня не хило заштормило. Голова зашумела, мир медленно поплыл вдаль, как если бы я тоже пригубила пару бутылок красного в гордом одиночестве. Скоя’таэль упрямо игнорировал понятие «прямая линия», двигаясь по замысловатым траекториям, виляя туда-сюда, чуть ли не сходя с протоптанной дорожки, и выражая неслабое такое желание нырнуть за ближайшую кочку прямо в Веленские болота стилем «баттерфляй». Его смысловому продолжению в лице меня приходилось не только повторять маршрут за эльфом, успевая с трудом замечать смену ориентации в пространстве и бросание нас обоих из стороны в сторону, но и стараться не дать упасть Йорвету, никогда еще не прибывавшему в таком ужасном состоянии на моей памяти. Изредка он останавливался, протирал глаз, после чего, хлопая себя по карману, снова начинал свой сумасбродный поход, не реагируя ни на едкие комментарии, ни на нытье о теплой постели и хорошем отдыхе. Устав слышать в сотый раз вопрос: «Дак куда мы идем?», скоя’таэль окончательно разозлился и злобно процедил сквозь зубы:
— Мы идем к Саскии. И только.
— Зачем? — развивая успех, попыталась выведать я.
— Какая разница? — в том же духе прошипел эльф. — Ты слишком разговорчивая. Помолчи.
— Просто я думаю, что королева ещё спит, как и все нормальные люди в это время суток, — насупилась я от такого обращения.
— Вряд ли. Такие, как она, мало спят, — отозвался эльф чуть более спокойно, но все еще с нотками раздражения в голосе.
— Интересно, а как лучше спится? Когда ты человек, или когда ты… Ну, золотко, скажем так? — я сощурила глаза, подозрительно прислушиваясь, не понесло ли за нами какого-нибудь агента Акковрана. — Она не рассказывала? Тут вообще у меня много интересных вопросов на эту тему, размножение там и еда…
— Нет.
— А ты не спрашивал никогда? Ну, там, где-нибудь в перерывах между тасканием ее любимых цветов и её желанием сжечь нас в Лок Муинне?
— О, Мелителе… — Йорвет обреченно хрюкнул. — Это-то ты откуда знаешь?
— Лютик рассказывал.
Командир скоя’таэлей только закатил глаз, вытаскивая меня следом за собой на освещенные подступы к аэдирнскому лагерю. Почти мгновенно выровнявшись, будто бы протрезвев за пару милисекунд, командир скоя’таэлей строго кивнул дозорным — молодым эльфам, с которыми мы как-то бродили по окрестностям Вергена и, чеканно, слишком уж выверено ступая по лагерю, упёрто двигал по самому краткому пути в сторону королевской платки, четко огибая препятствия и двигаясь строгими углами. В принципе, издалека можно было предположить, что он вполне бодр, в состоянии вотпрямщас схватиться за лук и возглавить отряд обороны, но вблизи было видно, что зрачок эльфа расширен, а ему самому несколько дурно. Вполне возможно, что алкоголь внутри желудка решил посмотреть, куда привел его хозяин и рвался наружу.
Лагерь был тих и безгласен — все спали, но чутко, поэтому изредка слышался мат-перемат и краснолюдские словечки. Уставшие после битв и пребывающие в постоянном ожидании новой, аэдирнские верноподданные сидели по своим норам тихо, но во всеоружии, готовые в любой момент вскочить и пойти в атаку. Единственные, кто действительно постоянно бродил по лагерю и создавал видимость какой-то движухи, оказались внутренняя охрана — дозорные, ходившие по границам лагеря с опознавательными знаками Аэдирна, и Лютик, выстрадывающий очередное гениальное произведение около полу-потухшего костерка. Увидев нас, мастер слова отбросил перо, прицельно попадая острым концом в чернильницу и, на ходу сворачивая пергамент, бросился
