– По большей части, их чувства касаются убийства других людей, – Джоан откинулась в кресле. – И в «Аркхеме» они оказались именно из-за выражения этих чувств.
– Неужели? Насколько я понимаю, очень многие здесь оказались из-за Бэтмена.
Доктор Лиланд бросила на нее быстрый взгляд.
– Да, их поймал Бэтмен, причем многих из них прямо в момент совершения преступления. Но причиной помещения преступников в «Аркхем» стал медицинский диагноз.
– Уверены? Ведь никто не знает, кто такой Бэтмен. Он может быть одним из докторов, подписывающих эти диагнозы, или одним из высших чинов полиции. Не исключено, что он – один из судей, которые выносят приговор.
– Готэм не похож на другие города, – выдохнула доктор Лиланд с печальной усмешкой. – Приезжим обычно трудно понять, что мы тут считаем нормальным.
– Как бы я хотела, чтобы однажды моим пациентом стал Бэтмен.
Доктор Лиланд только рассмеялась.
– Знаю, это невозможно, – продолжила Харлин. – Он не рискнет и не снимет маску. Но представьте, что один из ваших пациентов – замаскированный мститель. Что вам придет в голову? Неужели, что-то вроде: «Черт, надо же, а он неплохо справляется со своими проблемами. Интересно, он женат?»
– Только если бы этот мститель на самом деле оказался Бэтменом, – засмеялась Джоан.
– Вы упускаете главное, – Харлин почувствовала нарастающее раздражение.
– Как и вы, доктор Квинзель. Полагаю, вы уже устали от напоминаний, но я вынуждена повторить: Готэм – не ваш родной город.
– То есть, по-вашему, я не понимаю просто потому, что не понимаю. Отлично. Вы меня раскусили. И все же, не факт, что я ошибаюсь и улучшить положение дел невозможно. – Она кивнула на лежащую на столе папку. – Мои предложения как раз касаются того, как сдвинуться с мертвой точки.
Улыбка доктора Лиланд застыла.
– То есть… едва вы станете личным психиатром Джокера, в «Аркхеме» все сразу наладится? Подождите, я понимаю, вы не это имели в виду, – поспешила добавить она, заметив, что Харли собирается возразить. – Тем не менее, отдельные ваши предложения очень похожи на подобное упрощение.
– Мне кажется, то, что столь нетривиальный ум брошен на самое дно самого нижнего уровня больницы, – огромная потеря для общества. Такому активному индивидууму куда лучше подошла бы терапия, учитывающая его натуру. Сейчас же его пытаются превратить в кого-то другого. Знаю, мой предыдущий проект оказался не слишком удачным и признаю, что было ошибкой начинать работать с группой. Мне куда лучше удается работа с пациентом один на один. Только я и Дж… пациент.
– У нас не хватает персонала, чтобы мы позволили вам работать с одним-единственным пациентом, – твердо отрезала доктор Лиланд.
– Но я не собираюсь бросать других пациентов, – солгала Харлин, стараясь не выдать своего разочарования. – Я хотела бы посвятить Джокеру дополнительное время…
– У больницы нет денег оплачивать вам сверхурочные, – напомнила Лиланд.
– Я могла бы заниматься им в свободные часы.
Джоан помолчала, потом сказала:
– Если я отвечу «нет», вы будете возвращаться к этой теме снова и снова, пока я не скажу «да» или не выйду из себя. Верно?
– Даже не знаю, как вам ответить.
– Неважно, – доктор Лиланд колебалась. – Подозреваю, мне придется пожалеть об этом решении и все закончится очень плохо, но я даю свое согласие. Правда, с некоторыми оговорками: я хочу ежедневно получать письменный отчет о каждой минуте, которую вы проведете с Джокером. Прошу, будьте осторожны. Палата Джокера – единственное место в клинике, где не ведется видеонаблюдение.
Харлин удивленно моргнула.
– Странно. Я думала, за ним наблюдают всеми возможными способами.
– Прежде всего, мы не можем себе этого позволить… – вздохнула Джоан. – Но возле его двери круглосуточно дежурит санитар. Иногда двое. К тому же, убежать с нижнего подземного уровня еще никому не удавалось, даже Джокеру.
Харлин с трудом поверила, что наблюдение за Джокером ограничивается санитаром, торчащим у двери с прижатым к замочной скважине ухом, однако решила промолчать и не рисковать добытой победой.
– Любые изменения в назначенных ему медикаментах должны быть одобрены мной, – продолжала Лиланд. – Если я скажу «нет», так и будет. И если я решу прекратить эксперимент, вы не кинетесь решать вопрос через мою голову, иначе мне придется принять дисциплинарные меры. Ясно?
– Яснее ясного, босс, – произнесла Харлин с акцентом девушки с бруклинских улиц. – Как скажете, так и сделаем.
Джоан даже не улыбнулась.
– Это не повод для шуток, доктор Квинзель.
– Разумеется, – быстро исправилась Харлин.
Она просто хотела снять нарастающее напряжение. Но раз Бэтмен в подобных случаях не шутил, значит, другие тоже не имели права, если, конечно, не собирались оказаться в глубочайших подземельях Аркхема.
Харлин вдруг подумала, что Бэтмену удалось превратить шутку в преступление.
13
Доктор Лиланд настояла, чтобы Харлин прочитала или перечитала все имеющиеся материалы о Джокере прежде, чем начать проводить с ним сеансы терапии. Пришлось ознакомиться с отчетами о его арестах, с письмами и заключениями различных экспертов, плюс записями самого Джокера.
Последнее заинтересовало Харлин больше всего.
Творчество Джокера оказалось разнообразным. Он переходил от живого хаотичного стиля к холодной сосредоточенности, иногда его мысли оказывались удивительно точны, отдельные парадоксальные и опасные идеи явно высказывались только для того, чтобы подразнить докторов. Все его записи о больнице велись карандашом, и копии часто получались плохие. Харлин решила непременно заполучить оригиналы. Хотелось почувствовать текстуру бумаги, увидеть, как силен нажим на грифель в отдельных фразах. Несомненно, если она хочет ему помочь, не говоря уже о том, чтобы написать о нем книгу, все это имело огромное значение.
Харли с удовольствием обсудила бы свои соображения с доктором Лиланд, но та была занята по горло: времени едва хватало на основные задачи и внезапные визиты членов совета. Харлин ей сочувствовала. Члены совета имели скверную привычку являться в самый неподходящий момент, да еще привозить с собой экспертов, и все они ожидали, что доктор Лиланд обязательно найдет минутку-другую для беседы.
Правда, в то же время Харлин ощутила, что несколько охладела к своей начальнице. С одной
