К тому же Харлин по-прежнему беспокоил их последний разговор о Бэтмене.
Харлин пыталась понять точку зрения доктора Лиланд, но у нее ничего не получалось. Очень странно. Те обстоятельства, что городская полиция одобряла деятельность Бэтмена, а комиссар полиции считался его верным сторонником, мало что меняли: Бэтмен оставался преступником. Он до сих пор не очутился за решеткой лишь потому, что избрал своей целью наказывать других преступников.
Следовательно, добрые намерения имели значение. Но тогда немедленно возникал вопрос: а откуда же все знали, что намерения Бэтмена добрые? С этой точки зрения, пообещай Джокер больше не вредить неповинным горожанам и обратить таланты на других психов, его следовало выпустить на свободу, верно?
Нет, конечно, или, по крайней мере, не сейчас. Джокеру понадобится долгий период лечения, прежде чем Лиланд согласится хотя бы перевести его в другое отделение с самого нижнего подвального уровня больницы.
Про себя Харлин предполагала, что при правильной интенсивной терапии состояние Джокера вполне может улучшиться настолько, что его можно будет выпустить из больницы. Но даже в этом случае он все равно попал бы в специальное заведение для таких как он, в городе, где полиция открыто сотрудничала с преступником, с Бэтменом, и народ считал его хорошим. И тут всплывал еще один важный вопрос: насколько он был хорош на самом деле? Фантастический автомобиль и все эти необыкновенные высокотехнологичные штучки, которыми он пользовался, явно стоили приличных денег. Вывод: он богат. И ведь не просто богат, а сверхбогат. Он должен был быть миллиардером, возможно. Но идейные гуманисты редко становятся миллиардерами.
Может, «Бэтмен» – некий коллективный проект, и группа богатеев сообща делила расходы? Зачем им это? Вряд ли ради налоговых вычетов. Отмывание денег? Или они просто мечтали, чтобы у них водился личный полицейский?
Возможно, Бэтмен шантажировал их, чтобы они оплачивали его расходы.
Разве порядочный человек решится на подобное?
Почувствовав, что мысли опять разбредаются, Харлин заставила себя сосредоточиться на отчете об одном из пациентов, который собиралась написать. Накануне доктор Лиланд прислала ей служебную записку, напоминая, что не следует забрасывать подопечных. Харлин кольнуло раздражение.
Она ведь пообещала не делать этого.
Джоан, видимо, никогда не поймет, что Харлин – добросовестный врач, даже если речь заходит о таких пациентах, как Фил «Пыш» Фробишер.
Фил «Пыш» был наемным поджигателем. Если кому-то требовалось устроить пожар, чтобы получить страховку, они связывались с Филом, и все их проблемы исчезали, как дым. Просил он немного, а работал отлично: инспекторам и следователям редко удавалось найти типичные следы, указывающие на преднамеренный поджог.
Какое-то время дела у Пыша шли отлично, но, в конце концов, удача повернулась к нему спиной. Компьютерные волшебники из полиции поймали его с поличным, когда он пытался вызвать замыкание в электролиниях при помощи ноутбука. Ходили слухи, что на самом деле его поймал хакер, нанятый конкурентами Фила, которым приспичило во что бы то ни стало остановить Пыша, пока он не пустил их по миру.
«Да уж, такое возможно только в Готэме», – заключила Харлин.
Фил обожал устраивать пожары, и его не волновало, находились ли в помещении люди. За ним числилось изрядное количество жертв. В пожаре, из-за которого он и попал в «Аркхем», погибло шесть человек.
Все думали, что Пыш окажется трудным пациентом, но он вел себя вполне смирно до тех пор, пока ему позволяли наблюдать за пожарами по компьютеру. Пожар в фильме, в новостях или телевизионном шоу – не важно. Как ни странно, в реальной жизни он никогда не оставался полюбоваться танцующим огнем, устроенным им самим. Только на экране. Для поджигателей такое поведение не являлось типичным: обычно им нравилось смотреть на плоды своего труда.
Говорить с ним было трудно, ведь он не отрывался от экрана. Харлин старалась привлечь его внимание, но Фила ничего не волновало. У него имелся компьютер, на экране полыхали яркие вспышки – вот и весь секрет счастья.
Однажды, после очередной безуспешной попытки пообщаться, Харлин в отчаянии спросила:
– Разве вы не хотите, чтобы вам стало лучше?
Вопрос его удивил.
– Лучше? – переспросил Пыш, словно не расслышав ее. – Мне сейчас лучше, чем когда бы то ни было.
Он включил «Унесенных ветром» и перемотал до кадров горящей Атланты. Похоже, этот фильм ему никогда не надоест.
Впрочем, выздоравливать Пышу отнюдь не выгодно. Его поместили в «Аркхем» с одним условием: если комиссия придет к выводу, что он психически здоров, ему придется предстать перед судом за поджоги и убийства. Страховые компании могли бы заново начать расследование уже закрытых дел, и закрутился бы механизм, из-за которого пострадали бы люди, получившие выплаты.
Харлин вдруг подумалось, что, проверь она крупные пожертвования больнице с того момента, как сюда попал Фил, ей бы удалось понять, кто из владельцев собственности в Готэме крайне заинтересован, чтобы Фил оставался в психушке до конца своих дней.
Но выгодно ли подобное расследование? Поздравит ли ее Лиланд с успешным раскрытием преступлений? Или больница лишится денег, и это послужит прекрасным поводом ее уволить?..
Наверняка, Джоан отнеслась бы иначе к этому, если бы ее работу одобрил сам Бэтмен. «Отличное расследование, доктор Квинзель», – сказал бы он. И тут доктор Лиланд, конечно же, пришла бы в восторг.
Внезапно Харли стало стыдно. Она врач, а не коп, ее задача – лечить пациентов, а не расследовать преступления.
А что, если поговорить с кем-то из полицейского управления Готэма?
Отличная идея. Неужели она запамятовала, что случилось, когда она в прошлый раз попыталась сообщить полиции о преступлении? Ее отца арестовали за то, что его избили, бандиты собирались убить ее мать, а она сама чуть было не угодила в лапы извращенца. (Не забыть: Дельвеккьо. Бруно Дельвеккьо. Она помнила о данном себе обещании добраться до этого мерзавца), рог знает, что может случиться, обратись она в полицию Готэма. Вдруг ей взбредет в голову пошутить в своем бруклинском стиле, а они вызовут Бэтмена, чтобы упрятать ее в «Аркхем»?
