"Пожалуйста. Пожалуйста, хоть раз взгляни на меня. Разгляди по-настоящему".
Он покачал головой.
– Не могу.
В Джек вспыхнуло разочарование. Жгучее, яростное и, что ещё хуже - опустошающее.
– Ненавижу то, как работа на тебя повлияла, – прошептала она.
– Ты изменишь мнение, когда станешь такой богатой герцогиней, что тебе и не снилось.
"Нет, я всегда буду ненавидеть её влияние. Потому что из-за неё ты пропадёшь".
"И я вместе с тобой".
Она убрала руку. Встала. Зная, как нужно поступить, Джек почувствовала, как в ней просыпаются силы. Силы и кое-что ещё.
– Мои сны никак не связаны с деньгами.
– Это потому что они всегда у тебя были.
– Нет, – ответила она после долгой паузы. – Это из-за того, что было у меня раньше, и чего нет теперь.
Свет от свечи, падая на лицо Эбена, заострил его черты в полумраке. Глаза казались чёрными. Тени обрисовали линию челюсти, словно высекли лезвием ножа. А его губы... когда он целовал её в последний раз?
– Уже поздно, – проговорил Эбен.
Зная, что к сказанному больше нечего добавить, Джек кивнула и спросила:
– Ты придёшь на обед? Мы с тётей Джейн планируем приготовить твои любимые блюда: самого жирного гуся, которого мы только смогли отыскать, жареный картофель с такой хрустящей корочкой, что об неё можно сломать зубы... – Она отвела взгляд, посмотрев в сторону окна. – И пюре из пастернака, сделаем по высшему разряду, если можно так выразиться.
– Завтра?
– Сегодня, – поправила его Джек. Ведь Рождество уже наступило.
Ему потребовалось пару мгновений, чтобы это понять.
– Да, конечно. Сегодня. Я приду.
С тяжёлым сердцем она поставила на стол тщательно упакованную и перевязанную коробочку с прикреплёнными к ней листиками остролиста, которую принесла с собой. Джек подвинула её ближе к Эбену одним пальчиком. Он посмотрел на предмет перед собой.
– Что это?
– В Рождество принято обмениваться подарками. – Джек через силу улыбнулась. – Ты, наверное, должен это помнить, потому что в прошлом году установил довольно высокую планку, устроив снегопад.
Было трудно поверить, что с того памятного дня прошёл всего лишь год. Казалось, это случилось целую жизнь назад. Она всё ещё помнила, как Эбен притянул её к себе и пообещал сделать счастливой. Сразу после того, как разберётся с делами поместья. Сразу же, как скинет с себя бремя отцовского пренебрежения.
За последние два года он доказал, что отличается от своего отца. Арендаторы в поместье поверили в него. Так же, как и рабочие на заводах. Ему было всего двадцать два года, а он уже обладал силой и умом под стать любому члену Палаты лордов, в число которых входил и сам, но он этого не видел. Вместо этого Эбен с головой погрузился в дела поместья, бросил все силы на восстановление репутации герцогства и обеспечение средств, необходимых для исправления ошибок прошлого... будто это было возможно. Будто нельзя было просто жить настоящим и строить будущее.
И всякий раз, когда она спрашивала его, зачем он это делает, Эбен всегда отвечал:
– Ради тебя.
Но всё это было не ради неё. И никогда не будет.
Она лишний раз убедилась в своих догадках, когда он покачал головой.
– Я... ничего не...
Эбен не приготовил для неё подарка. Джек кивнула.
– Я и не ждала. – Но надеялась. – Возможно, ты сыграешь для меня чуть позже. – Он удивлённо вскинул брови, словно забыл, что когда-то играл для неё на скрипке. – Я скучаю по твоей музыке, – тихо проговорила она, лишь в этом Джек могла рискнуть ему признаться.
Он снова посмотрел на коробочку.
– Не думаю...
Она прервала его, не желая в полной мере испытать боль от его отказа, и вместо этого указала на подарок.
– Открывай.
Эбен повиновался, но его действия были лишены того волнения от предвкушения увидеть подарок. Когда он снял крышку с красиво отделанного кожаного квадратного чехла, чтобы заглянуть внутрь, Джек затаила дыхание.
Не говоря ни слова, он вынул золотые карманные часы, повертел их в руке и провёл большим пальцем по изящной филигранной гравировке.
– Лучшего подарка я в жизни не получал.
– Там есть надпись, – подсказала она, не в силах удержаться. – Внутри.
Он нажал на затвор, и задняя крышка часов распахнулась, обнажив работающие шестерёнки часового механизма. Эбен взял свечу и поднял её вверх. Джек изо всех сил пожелала, чтобы он разглядел тайный смысл в словах: "Пока у нас ещё есть время".
И в крошечной, идеально выгравированной снежинке под ними.
Джек так хотела, чтобы он увидел, как она по нему тоскует. Как сильно любит. И что больше всего на свете мечтает об их совместном будущем.
Но он не увидел.
По крайней мере, он никак этого не показал, когда посмотрел на неё и поблагодарил:
– Спасибо.
Её лицо омрачилось, но он не заметил. Потому что уже отвернулся и снова уставился в гроссбух. Уже забыв о подарке. И о самой Джек.
– Счастливого Рождества, – тихо сказала она. Как только Джек произнесла эти слова, они тут же растворились в тишине. Исчезли в темноте.
"Я люблю тебя". Но она не призналась в этом вслух. Просто не смогла.
– Я приду на обед, – ответил Эбен.
И он пришёл. Ровно в два.
Джек, однако, так и не появилась.
Глава 7
Рождество
Когда Эбен пришёл в столовую, остальные уже приступили к обеду.
Он намеренно опоздал, говоря себе, что хочет заставить их ждать... хочет, чтобы им было не всё равно, придёт он или нет. Неправда. Он хотел, чтобы ей было не всё равно.
Но, в действительности, Эбен боялся, что Джек сама может не прийти.
Он остановился перед дверью, понимая, что не должен этого делать, зная, что прятаться в коридоре и подслушивать разговоры в соседней комнате не лучшая затея. Но он поступил так всё равно, поэтому, когда Эбен подошёл к столовой, он счёл справедливым тот факт, что внутри царило бурное веселье, будто эти трое дружили целую вечность и их объединяло весёлое прошлое, в котором ему не было места.
– Я вам не верю! – настаивал Лоутон.
– Клянусь, это правда, – смеясь, ответила Джек, и это вывело Эбена из себя.
– Я должен поверить, что он играет...
– Не просто играет, – перебила Лоутона Джек. – У него бесспорный талант.
Эбен затаил дыхание.
– Само собой разумеется, – пошутил Лоутон. – Я должен поверить, что у него превосходный талант к игре на скрипке.
– Верно.
– У Эбена, герцога Олрида.
Троица снова разразилась громким раздражающим смехом.
– У того самого, –
