Он долго наблюдал за ней, не шевелясь. Возможно, если он никогда не пошевелится... если никогда не заговорит... возможно, тогда этот момент никогда не закончится, она не уедет, и он больше не останется один.
Но заговорить всё-таки пришлось:
– Прости.
– За что? – спросила она, глядя в небо, и благодаря какому-то безумному порыву он повернулся и посмотрел на облака, как будто они могли ответить за него. Однако они этого не сделали. Возможно, потому что он слишком многое должен был искупить.
"За всё".
– За то, что вёл себя, как осёл.
Её полные, зацелованные снежинками губы изогнулись в едва заметной улыбке, которая исчезла прежде, чем он успел ею насладиться.
Потом Джек спросила:
– Почему ты не женился?
– Я никогда не хотел.
Ложь.
– Я уверена, что твоего внимания добивалось бесчисленное количество женщин, – проговорила она. – Уверена, что они были красивы, забавны, богаты и идеальны.
Нет, они не добивались его внимания. А даже если бы и добивались, трудно было представить себе женщину лучше Джек. Но он не знал как такое сказать. Поэтому повторил:
– Я никогда не хотел.
Она оглянулась на него, её щёки раскраснелись от холода.
– Даже на мне.
"На тебе. Только на тебе".
– Что ты имела в виду, сказав, что люди меняются?
Джек опять отвернулась.
– А я так сказала?
– В столовой. За обедом.
Она слегка улыбнулась, всё поняв.
– А я-то гадала, подслушивал ты или нет.
– Я не подслушивал.
Она скользнула по нему взглядом.
– Разве?
Его щёки зарделись.
– Нет. Невозможно подслушивать, находясь в собственном доме.
– Это совершенно неверное утверждение.
Когда Эбен не ответил, она задумалась над своими следующими словами, что совсем не походило на Джек. Ему это совсем не понравилось. Он хотел услышать сиюминутный ответ, а не осмотрительный. Правду, а не ложь.
– Полагаю, я имела в виду, что нет ничего невозможного в том, чтобы ты снова обрёл счастье.
Ответ ему тоже не понравился. Как будто Эбен был бездомным, о котором нужно позаботиться.
– Так вот оно что? Ты здесь, чтобы приложить руку и попытаться меня исправить?
Она не ответила на вызов, прозвучавший в его словах.
– А тебя можно исправить?
– Не с твоей помощью.
– Почему же?
– Потому что... – начал он, но не договорил.
"Потому что я не хочу исправляться для того, чтобы обрести счастье с другой женщиной".
Такого он чертовски точно не собирался ей говорить.
Её огромные глаза, казалось, всё равно видели его насквозь, видели всё, что он пытался скрыть с тех пор, как Эбен обнаружил их обладательницу на своей кухне глубокой ночью. И даже до того. Наконец, она кивнула и снова отвернулась, переключив внимание на снегопад.
– Уже темнеет. Скоро мы не сможем разглядеть снег.
Его взгляд был прикован к снежинкам, запутавшимся в её волосах, у него чесались руки распустить их и завершить преображение Джек в рождественского ангела.
– Ты всегда мечтала о снеге на Рождество.
Она улыбнулась, разрывая ему душу.
– И я его получила.
– Возможно... – он замолчал прежде, чем слова успели сорваться с языка. Откашлялся и продолжил: – Возможно, это знак.
Она обернулась.
– Какой знак?
– Будущее может принести тебе всё, что ты пожелаешь.
– Начиная с сегодняшнего дня?
Он пожал плечами.
– Думаю, что брак - это лучшая отправная точка.
– Значит, начиная с завтрашнего.
Он кивнул, возненавидев комок, застрявший в горле.
– Один последний день в прошлом, а потом - будущее.
Джек развернулась к нему лицом.
– Ты имеешь в виду одну последнюю ночь.
Она говорила о том, о чём он подумал?
"По ночам мы всегда ладили лучше".
Эбен кивнул.
Что бы он только не отдал, лишь бы провести эту ночь с ней.
Как бы она отреагировала, если бы он попросил её об этом? Как в старые добрые времена. Или, что ещё лучше, протянул руки и схватил в объятья? Он мог бы. Его пальцы жаждали прикоснуться к ней. Им не терпелось снова зарыться в её волосы, вынуть шпильки и притянуть Джек к себе. Сколько раз он это делал? Почему бы не сделать ещё раз?
Ему потребовались все силы, чтобы оставаться неподвижным.
Она переключила внимание на сад, оглядев его таинственным взглядом.
– Перед тем как вернуться домой мы посетили Грецию. В состав Кикладских островов, в самом сердце Эгейского моря, входит остров под названием Наксос. Вода там синяя, как сапфиры, а здания белые, как облака. Главным городом там считается рыбацкая деревушка, где живут старики, которые играют в настольные игры блестящими гладкими камешками, дети, которые визжат и плещутся в воде, молодые мужчины, которые ловят рыбу и молодые женщины, которые её чистят.
– На холме возвышается Хора2 острова Наксос, улочки там настолько запутаны, что в буквальном смысле представляют собой лабиринт. Они могут вывести к твоему дому или вместо него к городской больнице, книжному магазину, ресторану, а могут привести на то же самое место, откуда ты начал свой путь. Местные жители говорят, что город сам выбирает, кому позволено в нём остаться. В центре лабиринта располагается рынок, где продают безделушки, угощения, медовые конфеты и кульки с рыбой. А ещё там живёт, по меньшей мере, сотня кошек, животные только и ждут, когда смогут обвиться вокруг твоих лодыжек, чтобы выпросить обед. И это самое красивое место, которое мне удалось посетить.
Он приревновал к этому месту, о котором она сохранила такие тёплые воспоминания. И рассердился, ведь оно заняло значимое место в её сердце, а Эбен его не видел. Несмотря даже на живописные описания, благодаря которым ему могло показаться, будто они сейчас находились там и зарывались ногами в тёплый песок, а не в холодный снег.
– В полумиле к северу от города находится Портара, массивная мраморная арка высотой тридцать футов, она возвышается над морем и тянется к небу. Это развалины храма, которого больше не существует и о котором больше никто не помнит. Но местные жители называют её "дверью Аполлона". – Она замолчала. – Ты знаешь историю Аполлона и Дафны?
– Нет, – прохрипел он.
– Аполлон был... – она уклончиво махнула рукой, – богом практически всего. Скота, охоты, музыки, поэзии, недуга, здоровья, солнца, знаний. А ещё считался великим воином в придачу.
– Складывается ощущение, что он был мерзавцем.
Она улыбнулась.
– Так и есть, он был мерзавцем. И изрядным хвастуном.
– Неужели Дафна сбила с него спесь?
Она вновь обратила взор к быстро темнеющему небу и заговорила:
– Аполлону не нравилось, что люди так чествуют Эроса...
– Эроса? Это тот пухлый младенец, Купидон?
Она бросила на него хитрый взгляд.
– Пухлый младенец с очень острыми стрелами.
Эбен немного расслабился и улыбнулся, наслаждаясь происходящим. Он всегда любил слушать её истории.
– Продолжай.
– В любом случае... ты многое почерпнёшь из этого мифа, поскольку
