Роберт попросил у него прощения и объяснил, что покупки заняли несколько больше времени, чем он планировал. Ещё раз извинился за то, что Лавру пришлось изрядно понервничать из-за отсутствия хозяйского сына – кучер уже подумывал обратиться в службу правопорядка. Затем мальчик попросил отвезти его домой.
На следующий день, в обычном магазине купив подарки для слуг и мистресс Клавдии, Роберт стал ждать вечернего приезда Найджела с Элизой и Гербертом. Все это время мальчик общался с любопытным драконом, которому по человеческим меркам оказалось всего лишь двенадцать лет.
Элиза оказалась красавицей, но её портило высокомерно-надменное выражение лица. Герберт же явно удался в своего отца: он был и пониже ростом, чем сестра, и немного пухлым. К тому же он уродился зеленоглазым шатеном, тогда как Элиза, как и Роберт, была кареглазой блондинкой.
Поздоровавшись с кузенами, Роберт хотел поговорить с ними, но те сослались на усталость и разошлись по комнатам. А наутро их уже ждал поезд.
Когда они прибыли на вокзал, где их встречали леди Клара и Мэг, девочка немедленно повисла на шее брата, вопя, что ужасно соскучилась. Роберт и сам был рад видеть сестру. Элиза сделала недовольное лицо: мол, что за невоспитанность! Герберт чувствовал себя неловко, и старался держать чуть в стороне.
Всю дорогу от вокзала до замка Роберт думал, как продержаться оставшуюся неделю до праздника, чтобы не вручить «подарок» сестры раньше времени.
Впрочем, Гаррет милостиво согласился провести это время в покоях Роберта, не показываясь никому на глаза. Так что мальчик зря волновался.
Все стали ждать праздника.
18. Праздник на носу… ой!
И Роберт, и Мэг искренне желали помочь кузенам освоиться как в непривычном месте, так и в новой для них семье – раньше все они встречались редко, только на обязательных семейных торжествах. Однако все их старания наталкивались на стену холода и неприязни, выстроенную Элизой. Герберт, судя по всему, был не против поладить с младшими Бинкисами, но, привыкший раньше подчиняться матери, теперь во всём слушал властную старшую сестру, впервые вышедшую из тени госпожи Беатрис. Стоило Роберту или Мэг попытаться начать общение, как Элиза демонстративно прерывала разговор, неважно, вёлся он с нею или с её братом.
– Элиза, – не выдержал на второй день Роберт, воспользовавшись тем, что они с кузиной на минуту остались вдвоём, – что с тобой? Ты не можешь вечно нас избегать! И не можешь запрещать брату общаться с нами. Если уж мы так тебе противны, уезжай обратно в пансион, но брату жить не мешай.
– У тебя нет права мною командовать, – возмутилась девушка. – Ты всего лишь мой кузен, к тому же на год младше. Своей жизнью и жизнью брата я распоряжусь сама. Моей матери вы уже помогли! – в её голосе впервые прозвучала злоба.
– Ты бы предпочла, чтобы её казнили по обвинению в заговоре против короля? – удивился Роберт. – А всё шло к этому. И тогда бы даже отец не смог бы вас двоих спасти. Это был результат действий тёти Беатрис, а не моих или отца. Хочешь ты признать это или нет, но вы трое обязаны моему отцу жизнью, и твоё поведение – проявление абсолютного неуважения к нему и его доброте.
– Тебе не кажется, что ты ещё слишком мал, чтобы меня поучать? – смерила его гневным взглядом Элиза.
– Знаешь, если тебя что-то не устраивает – тебе уже пятнадцать, можешь уйти из пансиона и начать работать, чтобы быть ничем нам не обязанной, – пожал плечами Роберт. – Но пока ты живёшь в нашей семье – пожалуйста, уважай нас и наши правила.
– Это не твоё дело, Роберт Бинкис!
– Моё, Элиза Луазон. Вы пока моя семья. Повторюсь: пока ты живёшь под нашим кровом, будь добра проявлять уважение к моим отцу, маме и сестре. Пока же ты ведёшь себя так, словно ты королева в изгнании, окружённая ничтожествами.
– Да как ты смеешь…
– Надеюсь, мы поняли друг друга, – жёстко сказал Роберт и вышел из комнаты. Столкнулся с подслушивавшей Мэг, но ничего ей не сказал. Поэтому девочка, засеменившая рядом с братом, заговорила первой:
– Я тоже такой стану когда вырасту? Гордой и глупой?
– Не думаю, – Роберт потрепал сестру по голове. – Ты же не хочешь такой быть?
– Не хочу, – замотала головой Мэг. – Это некрасиво… и к тому же опозорит родителей. Что они, воспитать меня не сумели? Да и меня не в лучшем свете покажет. Роберт, а можно я возьму Герберта в зверинец? Он так на Дженни засматривался… по-моему, ему нравятся животные, но он боится об этом сказать.
– Его Элиза не пустит, – ответил Роберт.
– А если мы тайком?
– Так он же пойдёт ей докладывать и разрешения спрашивать!
– А если прямо на рассвете? Ты придёшь, разбудишь Герберта и быстро-быстро, пока он ничего не понял, запихнёшь в дверь. Я с нею заранее договорюсь. Покажу ему наш зверинец. И с Зябой познакомлю.
– Думаешь, стоит? – засомневался Роберт.
– Попробовать нужно, – кивнула Мэг. – Не можем же мы оставить его таким тюфяком! Ещё бы разузнать, что любит Элиза… Не может же она ко всему на свете относиться как ледышка!
– Ладно, – решил мальчик, – берём Герберта в зверинец. Значит, завтра на рассвете?
– Завтра на рассвете, – подтвердила сестра.
Стоило горизонту чуть посветлеть, как Роберт тихонько вошёл в комнату кузена, растолкал его и негромко позвал:
– Герберт? Ты зверей любишь?
– Люблю, – сонно ответил тот. – Но спать я тоже люблю.
– Хочешь с нашим цербером пообщаться? С горгульей живой? Ещё у нас есть два единорога и один пегас…
– Серьёзно? – Герберт даже приподнялся в кровати.
– Серьёзно, – кивнул Роберт. – Одевайся, пойдём их покормим.
– Но Элиза…
– Так ты идёшь или нет? Второго шанса не дам.
Роберт зашагал к двери.
– Дай хоть одеться! – взмолился Герберт, выбираясь из кровати. – Не пойду же я в пижаме.
Он быстро оделся, пытаясь при этом убедить Роберта поговорить с Элизой.
– Она же не любит животных, – напомнил юный Бинкис. – И вечно запрещает тебе даже наших кошек гладить, хотя Клавдия за ними следит так, что блоха не проскочит.
– Это верно, – вздохнул Герберт.
– Так что решай, хочешь ты посмотреть наших обитателей или хочешь послушаться Элизу и остаться в комнате.
– Просто она разозлится, если узнает, что я ушёл из комнаты без разрешения… – попытался объяснить младший Луазон.
– Тебе тринадцать! – не выдержал Роберт. – Ты лишь на полгода младше меня. А ведёшь себя… да даже младенцы самостоятельнее. Мы же не уходим из замка в неизвестном направлении, не предупредив никого из взрослых. Вот такое действительно недопустимо, но мы этого и не делаем.
Герберт помялся полминутки, затем решительно сунул ноги в ботинки и сказал:
– Идём.
Дверь открылась на задний двор, где уже кормила пегаса яблоками раскрасневшаяся от морозца довольная Мэг.
– А вот и вы! – обрадовалась она. – Доброе утро, Роберт, доброе утро, Герберт. Покатаемся?
– Ты верхом умеешь ездить? – спросил Роберт у кузена. Тот замотал
