— И что за извращение ты учинила на этот раз, Розалинда! — возмущенно заорал гвардеец, который, по видимому и был рогатым мужем темпераментной молодки. — Ладно бы один мужик! Ну я бы понял! Я бы простил! Но два! Два мужика и еще одна баба! Ну это уже перебор!
Дита мельком глянула на посеревшего Люсьена, плотнее прижала яйца Режинальда к груди и приготовилась быстро ретироваться, дабы не попасть в эпицентр семейной ссоры, но тут она увидела лицо бедного Жюса…
— Так вот этот дуралей, что за своей бабой не следит! — Дита сама поразилась тому, что эти слова, еще и сказанные невероятно противным высоким голосом, вылетели именно из ее рта.
Опешивший рогоносец даже попятился от внезапного напора:
— Чего?
— Того самого! — переходя на более высокую тональность заорала Дита, прямо спиной ощущая, как сползает по стенке насмерть перепуганный Люсьен. — Она, между прочим, — женщина ткнула пальцем в позеленевшую Розалинду, — нам семью разрушает! Маманька страдает, что папанька к этой развратнице ходит! А она что? Последние соки из него сосет! Ух, зараза! — Дита сжала кулак и погрозила ошеломленной барышне, чувствуя, как першит у нее в горле, и снова набросилась на рогоносца. — А ежели папенька помрет прямо на ней? А? Ты нам будешь потерю кормильца оплачивать? А ну, Люсьен! Забирай папаньку и уходим отсюда!
Дита зыркнула на бедного Люсьена, который, к счастью, быстро сообразил, что от него требуется и, подхватив успевшего натянуть панталоны Жюса, двинулся к двери.
— А ежели я еще раз узнаю, что твоя баба к нашему папаньке лезет, — завизжала Дита прямо в лицо гвардейца, загораживая от него Люсьена и Жюса, которые пытались как можно незаметнее просочиться в дверь, — самолично приду и сиськи ей поотрываю! Вот так!
Спустя два квартала трое беглецов тяжело перевели дух. Труднее всего, конечно, пришлось пожилому Жюсу, который бежал босиком и в одних панталонах. Но счастью старика не было предела, он вполне искренне поблагодарил Диту и Люсьена за спасение от разгневанного рогоносца, посетовал, что не может оставить себе яйца Режинальда еще на денек-другой и, совершенно счастливый, удалился, сверкая драными портками на всю улицу.
— Знаете, — Люсьен восхищенно пожал руку Диты, когда старик убрался восвояси, — я никогда не думал, что у меня в жизни будет такой насыщенный приключениями день! Спасибо вам, милая сударыня, за спасение нашего национального достояния! Вы совершили истинный подвиг во славу Боклера! Вот ваши деньги, — страдалец вытащил из карманов все, что в них было, включая монеты, какие-то бумажки и батистовый носовичок, всучил в руки женщины, забрал бронзовые яйца и был таков.
Женщина облокотилась о стену дома, выдохнула и захохотала. Она смеялась, схватившись за живот так долго, что из окошка выглянула молоденькая девушка и поинтересовалась, не нанюхалась ли Дита фисштеха.
Успокоившись, женщина поняла, что окончательно заблудилась в Боклере, и не имеет ни малейшего представления, где здесь ближайшая гостиница.Поэтому, кое-как поправив свой растрепавшийся наряд, она просто пошла куда глаза глядят. Как оказалось, сделала она это зря…
***
Над городом уже нависли густые сумерки, когда Дита оказалась в каком-то совершенно загаженном месте, абсолютно не похожем на тот Боклер, который она имела удовольствие созерцать днем. Вопли бродячих кошек смешивались здесь с хриплым хохотом, бранью и чьими-то криками. У Диты по спине пробежали мурашки, когда она вступила в лужу, окрасившую ее сапог в темно-красный цвет запекшейся крови.
Вонь в этом районе города стояла невыносимая, но еще более страшной и невыносимой была здешняя публика. Первая же встреченная Дитой баба попыталась сорвать с ее головы берет, при этом хрипло захохотала, когда Дита увернулась от ее руки и побежала прочь. Много пробежать женщине не удалось. Массивная фигура выросла посреди улицы, а крепкая волосатая рука ухватила Диту за плечо. В нос женщины ударил запах тяжелого перегара, пота и чего-то отвратительно кислого.
— Куда собралась, молодка, — прохрипел человек, прижавший Диту к своей голой потной груди. — Давай, поведай, откуда такая краля в наших краях нарисовалась…
В руке человека тускло блеснуло лезвие ножа. Дита попыталась закричать, но ей зажали рот и приставили холодную сталь к горлу:
— Будешь вопить — на ремни порежу, — пригрозил человек, и дрожащая женщина обмякла в его руках.
— Эй, Базиль, чего там у тебя? — из арочного пролета между домами показалась еще одна фигура. Очень худая и длинная.
Ни его лица, ни одежды Дита рассмотреть не могла, потому, что вонючая потная рука не прекращая елозила ей по лицу, закрывая рот, нос, глаза. Женщина к своему ужасу вспомнила, что Геральт, наверное, уже очень далеко от города, и никак не успеет прийти ей на помощь.
— Да вот, поймал какую-то, — прохрипел громадный Базиль, встряхивая испуганную Диту. — Одета хорошо и сама справная девка.
Женщина увидела, как ее красивый берет с пером цапли полетел в грязь.
— Дай-ка посмотрю, — приказал второй. — Убери руку от ее морды, дубина.
Влажная лапища исчезла, а перед глазами Диты появилось худое, можно сказать, высохшее лицо. Блеклые глаза мужчины лихорадочно подергивались, пока он пристально рассматривал женщину.
— У меня есть деньги, — прошептала Дита, чувствуя, как лезвие ножа впивается в ее шею. — Я все отдам…
— Конечно отдашь, милая, отдашь все, — бандит обнажил желтые зубы в нечеловеческом оскале, а потом тоже достал нож и провел им по щеке женщины. — А после того, как отдашь нам все, мы с тобой покуражимся… Так, Базиль?
Потное чудовище, держащее Диту, что-то прохрипело, сильнее надавливая на лезвие ножа. Женщина удивилась тому, что нож до сих пор не прорезал кожу у нее на шее. «Наверное, тупой, — со странной отрешенностью подумала Дита, — если так, то будет еще больнее».
— Тащи ее в проулок, Базиль, — приказал тощий.
Дита молча смотрела в стену, покрытую бурыми потеками, пока бандит ощупывал ее, доставая монеты из кармана, а попутно лапая зад и грудь.
— На ней много одежи, Люка, — прохрипел здоровяк, по-прежнему держащий нож у горла женщины. — Раздень ее! Не дергайся, сука! — лезвие сильнее надавило на шею попытавшейся вырваться Диты.
— Да-а-а, — протянул тощий,
