Цири произносила заранее выбранные слова, в то время как ее мозг делал лихорадочные попытки оценить обстановку и выбрать линию поведения. Ее ужасало положение Боромира, но она понимала, что пока не пришло время задавать вопросы.
– Здравствуй, дитя Старшей Крови, – Саурон медленно поднялся с трона.
Он сделал несколько шагов по направлению к девушке, пристально глядя на нее. Ее сердце бешено забилось, а сознание окатила холодная волна страха.
Саурон подошел ближе. Цири усилием воли подавила желание сделать шаг назад и заставила себя встретить его взгляд.
– Смелая девочка, – усмехнулся Темный Властелин и продолжил: – Придя сюда, ты сделала правильный выбор. Я нуждаюсь в том, что ты можешь мне предложить. Твой ребенок будет способен открыть Врата Миров, и с его помощью я распространю свою власть повсюду. Но мне важно знать, какую цель преследуешь ты. Менее суток назад ты сражалась с мечом в руках против моего слуги. Что заставило тебя оставить людей и явиться ко мне?
– Я всего лишь защищала брата своего мужа, – попробовала оправдаться Цири. – Ведь близких защищаешь всегда вне зависимости оттого, разделяешь их взгляды или нет. Я поняла, что Боромир, перейдя на службу к тебе, поступил правильно, и это его решение близко тому, чего желает мое сердце. Я хотела быть вместе с ним, я не знала, что…
Цири обвела его взглядом и замолчала, будучи не в состоянии подобрать правильные слова.
– Что его тело занял я? – помог ей завершить фразу Саурон. – Ритуал по переселению очень сложный, и сознание Боромира все еще присутствует в этом теле. Лишь через сорок дней тело станет целиком моим. Поэтому у тебя есть возможность с ним попрощаться.
Саурон рассмеялся.
– Надеюсь, Боромир был не единственной твоей целью? – поинтересовался он.
– Нет, я хочу служить тебе, – повторила свои слова Цири.
– Ты здесь в моих руках и в любом случае будешь повиноваться мне. Но ты ведь на что-то рассчитывала, собираясь сюда. Поэтому хотелось бы знать, какова цена за твою добровольную помощь?
– Цинтра, – сказала чародейка, и в это раз в ее глазах вместо страха была ярость. – Я хочу получить назад свои земли, все то, что полагалось мне от рождения. А может быть, даже больше: я хочу забрать у императора Нильфгаарда, отобравшего мою страну, некий процент. Процент за годы моих скитаний, унижений, за смерть близких мне людей, за понесенные моей страной убытки. Я хочу отомстить, и этот процент должен быть выплачен кровью. Мне нужна армия, а тебе возможность попасть в другие миры. Очень хотелось бы, чтобы первым миром для вторжения ты выбрал мой.
Саурон внимательно смотрел на нее с некоторым удивлением и заметным одобрением во взгляде.
– Вот это я понимаю, – наконец улыбнулся он. – Это гораздо более веская причина, нежели желание воссоединиться с выжившим из ума Боромиром. Впрочем, люди склонны скрывать свои истинные мотивы, пряча их за рассказами о красивых чувствах. Я рад, что ты была откровенна со мной, и мы поняли друг друга. Меня устраивает эта цена, ты получишь свою Цинтру и голову того императора.
Саурон подошел еще ближе, взял лицо Цири в руки и поднял ее голову, заставив смотреть себе в глаза. Его взгляд был острым и всепроникающим, Цири почувствовала, как нечто чуждое просачивается в ее сознание. Ей стало дурно, ноги подогнулись, и она коснулась коленями каменного пола. Саурон не разорвал зрительный контакт, а лишь склонился к ней. Где-то, за гранью ее восприятия, вскрикнули стоявшие рядом Фродо и Сэм.
Перед взором Саурона замелькало ее прошлое. События извлекались из памяти хаотично, без какой-либо временной последовательности. Он видел, как маленькая Цири бежала из объятого пламенем города, видел удар меча, оставивший девушке глубокий шрам через всю щеку. С интересом наблюдал ее сражения на арене. С неприязнью вглядывался в красивые лица эльфов народа Ольх, заперших ее в своем мире и уговаривавших девушку родить их королю ребенка. Хмыкнул и покачал головой, когда увидел, что Цири разбойничала в составе банды Крыс. Испытал удовольствие, наблюдая охоту Цири на врагов на льду озера. Он решил, что отрезанные ее коньками пальцы чародея Риенса, оставшиеся кровавыми колбасками лежать на белоснежной кромке льда – пример изящной мести.
Саурон рассматривал ее мысли довольно долго. Он сделал вывод, что девчонка искренне ненавидит эльфов, да и любить людей у нее мало причин. Желание Цири расквитаться с врагами становилось ему все более понятным.
Когда Саурон покинул ее сознание, Цири осталась стоять на коленях, находясь в каком-то подобии транса. Он не стал ее поднимать, развернулся и направился к трону.
– Вы чего стоите? – бросил он хоббитам. – Она взяла вас для того, чтобы вы прислуживали. Видите ли, орки ей мои противны! Так поторопитесь помочь своей госпоже, пока я не сделал вывод, что вы бесполезны. Чародей покажет вам, куда ее отвести.
– Сэм, я вспомнил! Вспомнил! – крикнул Фродо, но тут же спохватился и прикрыл рот рукой.
– Что?! – не понял Сэм.
– Ты сейчас тоже вспомнишь, – пообещал Фродо. – Цири перед перемещением в Барад-дур околдовала нас. Она заставила нас забыть многое из того, что касалось Кольца и наших планов по его уничтожению. Она сказала, что Саурон может проверить нас прежде, чем позволит остаться в своей крепости. Но как видишь, на нас он внимания не обратил, только к ней в мысли залез.
– Да, я сейчас тоже вспомнил, – с удивлением сказал Сэм. – Она так и говорила, что через три дня все вернется в память.
– А еще через три мы должны будем напомнить ей. Она предполагала, что он будет ее проверять, и заранее избавилась от всех опасных воспоминаний, отдав их Геральту. Даже цель нашего визита она предпочла забыть. Она сказала мне несколько слов, которые заставят ее вспомнить, зачем она здесь.
– Скорей бы это произошло, а то я когда смотрю на нее, начинаю верить в то, что она ему служить пришла. Аж мурашки по коже. Вон она, что про Цинтру говорила…
– Цири сейчас действительно верит в то, что говорит, и это действительно невыносимо слушать. Но как она еще, по-твоему, могла бы его обмануть? – объяснил Фродо.
Друзья посмотрели друг на друга, и в их глазах была тревога. Слишком многое зависело от воли случая. Им оставалось надеяться, что Саурон не станет заглядывать в их мысли теперь, когда они все вспомнили. Фродо был уверен, что здесь никто не станет сажать их в тюрьму – казнят сразу.
Геральт ни на какие хорошие новости в ближайшее
