И мальчик послушался. По крайней мере — кивнул. Шепнул что-то растерянному гному — и тот быстро зашагал прочь. Оперся на руку второго стража — и побрел куда-то с ним.
Йен перевел взгляд на Нивена. Тот уже затих. Не дергался, не крутился. И кажется, не дышал.
Йен протянул было руку, чтобы приложить к его груди, послушать сердце, но отдернул, не дотянувшись.
В конце концов, с ним такое бывает. Он так делает. Падает, а потом поднимается. Оживает. Умирает и возвращается. Так какой смысл проверять, бьется ли сердце сейчас?
— Я подожду, — тихо сказал ему Йен. Уперся рукой в пол позади себя, второй — обхватил согнутое колено и уставился на темную, уже почти черную, тягучую кровавую массу. — Подожду.
***
Гном распахнул перед ней дверь, и в нос тут же ударила страшная вонь.
А потом она узнала обоих, и в тот же миг ее сердце покрылось коркой льда, нет, оно стало льдом, треснуло, рассыпалось осколками.
Шаайенн сидел на полу. Нивен лежал рядом. Ей не нужно было подходить, чтобы знать, чувствовать: Нивен мертв.
Рыжий обернулся, уставился в глаза странно, задумчиво, и только теперь она вспомнила, что сейчас — в облике старухи. И только через мгновение поняла: ему плевать. Он узнал ее, и ему плевать. Он вообще как будто не здесь.
— Помоги ему, — бросил равнодушно. И снова уставился на что-то впереди себя, пробормотал. — С ним бывает…
Она подошла, села рядом с Нивеном, закрыла глаза и протянула к нему ладони. Длинные узловатые пальцы дрожали. Дрожал и голос, когда начала шептать заклинания. Бессмысленно шептать, потому что ни сил у нее сейчас не было, ни шансов. Повторяясь: как тогда, двадцать лет назад, разговаривала с ним, уговаривала: живи.
Пыталась заставить биться заново замершее сердце.
***
Ух'эра отшвырнули, он прокатился по черной земле, поднял клубы серой пыли, врезался спиной в скалу. Вскочил на ноги и здесь, вдали от их возни, отчетливо услышал ведьму.
Он всегда слышал их — тех, что пытаются спасти, вернуть.
Глупые, какие они все глупые. Считают, что могут с ним тягаться. Пф!
Да никто не может с ним тягаться!
Даже он сам!
Даже он сам... Почему-то вспомнились глаза Талы, ее улыбка, смех… И последний вопрос Марлы: “Ты спасешь насекомых?”
Он застыл, пыль осела.
Лаэф ногой отшвырнул Эйру, локтем в очередной раз ударил Заррэта, вцепился в веревку и даже пытался подняться, будто хватка Тэхэ на его плечах — так, мелочь.
Ух'эр нахмурился.
— Ну вот… — задумчиво пробормотал он. — Теперь, получается, спасу… Опять.
И выругался.
Аж обидно, честное слово: сначала убить девку за то, о чем она спросила, а потом взять и последовать ее совету.
— Нет, ну я же не специально, — пробормотал он себе под нос, будто оправдываясь, будто надеялся, что Марла ветром носится здесь, в его царстве, и услышит. — Лаэфа надо остановить. И мне уже надоела эта возня.
— Заррэт! — крикнул Ух'эр, когда тот занес руку для очередного удара.
Тот вскинул голову и тут же пропустил удар, упал. А Лаэф расхохотался вновь.
Заррэт вскочил, глянул исподлобья. Лаэф был занят сестрами, так что пару мгновений у Ух'эра было. Но кричать “кинжал!” он не решился: услышит еще старший, отберет ножик раньше времени. Он просто указал на оружие пальцем — так, чтобы только Заррэт, сжимавший его в руке, видел. Толкнулся ногами, взмыл вверх, закружился в танце с ветром, и вспомнил вдруг, что он — вновь властитель этого мира. И потому пора прекращать шутки: здесь не обязательно за ними прятаться.
Остановился, замер в пепельном воздухе над головами братьев и сестер, раскинул руки в стороны — и замолчал ветер.
Стало тихо.
Улыбнулся Заррэту, глядя сверху вниз, и требовательно щелкнул пальцами.
Щелчок грохотом разнесся по равнинам, волнами ударился о черные скалы вдали, откатился.
Лаэф и сестры прекратили возню внизу, вскинули головы, но было поздно: Заррэт уже швырнул ему оружие.
Может, думал, что Ух’эр бросится на старшего сверху вниз. Может, что метнет — и кинжал пронзит его сердце еще раз. Или, что было бы куда веселее, пронзит глаз.
Ух’эр улыбнулся и им, глядя сверху.
Мелкие, мелочные, глупые, самоуверенные. И всегда забывают об одном: он — Смерть. Он — всегда решает. Он — делает последний шаг.
Взвился в очередном полете с ветром, еще выше, размахнулся в танце, и всю силу вложил в удар, короткий и рубящий.
***
Перерезанная нить танцующей золотой паутинкой падала вниз.
Ух’эр рухнул раньше.
Лаэфовой тенью провалился в темные глубины небытия в который раз.
Бледным телом остался лежать на темной равнине своего царства.
Бесполезным мертвым камнем выпал из руки кинжал.
Глава 38. Отражения
Когда Даарен увидел черную точку в небе, он не поверил.
Слишком долго ждал. Слишком хотел увидеть, чтобы верить сейчас обычно зорким, но в последние дни все чаще норовящим обмануть глазам.
Он несколько раз моргнул, точка стала ближе, больше.
Виверна?
Пока не разобрать.
Он следил за точкой неотрывно. Слишком страшно было отвернуться на миг и, подняв глаза к небу вновь, понять, что показалось.
И только когда размытое темное пятно обрело очертания, когда увидел, что следом идут еще два таких же пятна поменьше — только тогда он заставил себя резко развернуться и быстрым шагом выйти за дверь.
По лестнице спустился почти бегом. Не помчался бегом дальше, вновь перешел на стремительный шаг, даже не потому, что за ним уже спешили придворные, при которых как-то не принято бегать, — потому что все еще не верил.
Не верил и когда увидел грузно севшего Мирта. И когда с него спрыгнул Рэй и так же стремительно двинулся навстречу.
Только когда сын остановился напротив, остановился сам, выдохнул. И понял, что, кажется, не дышал с того момента, как увидел в небе точку.
Да он как будто вовсе не дышал все это время. Не жил. Ждал.
И пытался найти виноватого. И винил всех, то скопом, то по очереди. Потому что по-настоящему виноватого рядом не было.
— За непослушание будешь наказан, — холодно сказал он Рэю.
— Без сладкого оставишь? — ухмыльнулся тот, и Даарен чуть было не отпрянул от него, как от чумного — на миг показалось, что перед ним стоит Зверь, каким-то образом принявший облик старшего сына. Нет, единственного.
Что это не Рэй прилетел — тот, кого по глупости назвали когда-то Шаайенном. Слишком уж этот, прилетевший, спокоен, мягок, насмешлив. Даже взгляд изменился.
Но наваждение прошло. Это был Рэй. Его Рэй. Его надежда. Будущее Даара.
— Ты как с мной разговариваешь? — нахмурился
