***
Губы ребенка дрогнули — изогнулись в легкой презрительной усмешке.
— Она не использовала меня, — произнес он ровно, словно будто бы задумчиво, будто говорил не с ним — сам с собой. — Это мое решение. Это всегда было моим решением. Она поднимется. Мир будет принадлежать ей. Она принесет свет.
— Какой свет? — спросил Нивен. — Откуда? Она — древний монстр, мечтающий о власти и крови. Ты знаешь это. Иначе не говорил бы со…
— Замолчи! — оборвал его Тейрин, и голос его громыхнул неожиданно властно. — И смотри!
Протянул руку со сжатым в ней белым камушком над кровью.
— Еще не поздно! — выдохнул Нивен, и только услышав это собственного голоса понял: он крикнул. Заговорил тише. — Все можно исправить.
Губы Тейрина вновь дрогнули, но усмешки на этот раз не последовало. Наоборот: он будто бы весь заледенел. Если, конечно, там было, куда леденеть еще дальше.
— Ты знаешь, сколькими жизнями пришлось пожертвовать ради нее? — спросил все так же безразлично, но голос натянуто зазвенел.
“Так вот, в чем дело,” — подумал Нивен.
— Не знаю, — ответил он. — Но еще можно спасти остальных.
— Не знаешь, — холодно повторил Тейрин, и презрительная усмешка все-таки вновь искривила губы. На этот раз — ледяная. — Десятки, сотни! Все для нее. А теперь ты пытаешься уговорить меня… сделать что?
— Остановиться, — Нивен снова повел плечом, теперь другим. Да, его почти не держали. Но до Тейрина слишком далеко. И слишком опасно он держит камень и выпустит, стоит только вскочить. — Тебе с этим жить. Как мне — с тем, что сделал я. Как жить — не знаю. Но знаю, что Мертвые — не оправдание. Это мы сделали то, что сделали. И сейчас решение принимаем мы: я и ты. С решением, которое примешь сейчас, тебе тоже жить.
Выдохнул. Он давно не говорил так много, так долго и так убедительно. Кажется, он устал говорить. Кажется, стал совсем пустым. И стало почти все равно. Теперь — будь что будет. Он сделал все, что мог.
Рука, сжимавшая камень дрогнула. Но Тейрин удержал ее. Мотнул головой, будто отгоняя наваждение, проговорил снова чуть слышно, отсутствующе:
— Сорэн...
— Тейрин! — Нивен снова крикнул, но в этот раз не помогло.
Пальцы разжались, камень выскользнул из ладони.
Упал погрузился в кровавую массу.
Нет, он сделал еще не все.
— Послушай меня, идиот! — прошипел Нивен, невольно подражая Лаэфу. — Там внизу — люди. В Нат-Каде — люди. В других городах. В других землях. Люди, звери, птицы, говорящие, чтоб их, пни! Полно хороших существ, которых ты сейчас решил уничтожить. Тебе попадались плохие, понимаю. Чтобы выжить среди плохих, надо стать самым плохим. И это понимаю. Но ты идиот. Ты хоть бывал за пределами Нат-Када? Ты видел мир, который твоя Сорэн сожжет, чтобы везде нагромоздить мраморных плит?
Он говорил так быстро, как никогда. Что-то происходило с Тейрином, а времени думать, хорошо это или плохо, не было. В общем-то — хуже-то некуда.
А Тейрин не смотрел на него — не сводил взгляда с крови, в которой утонул камень. Еще плотнее сжимал губы. Сжимал кулаки. И упрямо не отводил взгляда. Нивен говорил дальше — почему-то казалось важным успеть сказать как можно больше.
— В Нижних землях — рогатая богиня. У их Князя борода с дурацкими косичками. И лесные божества. У них есть грифоны и летающие быки. И еще куча черт знает чего, что я даже не знаю, как называется. А на севере всегда светло. Снег отражает лучи Ирхана. И лучей больше. Там не тучи, как у нас, а...
Он осекся.
Темная масса поднялась горбом.
Медленно осела.
Оставив стоять ее.
***
Тэхэ глянула на Эйру. Та сидела в нескольких шагах, не отрывая взгляда от Лаэфа, и очень по-ух'эровски щурилась.
Значит, почуяла и она.
Как будто укололась шипом одного из своих любимых цветов. Только сейчас Тэхэ поняла, как те цветы напоминают старшую сестру: прекрасные, высокие, стойкие, сильные — какие только холода ни переживали. И невозможно дотронуться, хотя рука сама тянется. Хочется сорвать. Подержать в ладони. А иногда и просто согреть.
Но — не даются.
Интересно, как увидела Сорэн Эйра. Но куда более интересно — что увидел Лаэф.
Потому что увидела Тэхэ — изменился взгляд, стал острее, напряженнее. Губы сжались тонкой полоской. И весь он вытянулся, будто взлететь силился, вверх, ввысь, к ней.
И почему-то охватила злость. Черная, дикая, отчаянная.
Наверное, плохое влияние соседства с Тьмой, подумала бы, если бы могла думать. Но не могла сейчас — и сама плотнее сжимала губы, кулаки, с каким-то болезненным удовольствием наблюдая за братом.
Который сейчас будто был отражением всех ее чувств.
Будто через силу прошептал:
— Сорэн...
И закрыл удивительные фиолетовые глаза.
Чтоб привычно увидеть глазами другого.
***
Огромная — в два человеческих роста, стройная, будто бы высеченная из ослепительно белого камня. Мягкие изгибы тела, полные губы растянуты в блаженной полуулыбке, тонкие черты лица, прикрытые веки без ресниц. Белые, только сейчас — окровавленные, длинные волосы. И от этой ослепительной белизны кровь выглядит на них грязно. Все рядом с ней — грязно, неправильно.
Вдохнула шумно, будто наслаждаясь, но тут же поморщилась, распахнула сияющие синие глаза и с нескрываемым отвращением глянула на Нивена.
Проговорила что-то жестко, отрывисто, на незнакомом каркающем языке.
И Нивен понял — не ему сказала, Лаэфу. Зажмурился, направляя все оставшиеся силы на то, чтоб не впустить Темного, который неожиданно вновь попытался забраться в голову. Нет уж. Одно божество выпустили в мир, хватит.
Вдруг Нивен не увидел — почувствовал движение.
Распахнул глаза.
Тейрин все так же стоял напротив нее, медленно опускал правую руку, а из груди богини торчала инкрустированная золотом рукоять кинжала, еще секунду назад покоившегося в ножнах на поясе мальчика.
Тонкая белая рука взметнулась к груди. Сорэн, не спеша, извлекла оружие, разжала пальцы. Кинжал упал вниз.
Тейрин выхватил второй.
“Дважды идиот, — подумал Нивен. — С первого раза не понял — твои ножи ее не берут”.
Повел плечом и с легким удивлением обнаружил, что его больше не держат. Крит и второй страж отпустили и даже отступили назад, явно не понимая, что делать теперь.
Все та же политика невмешательства, да, гном?
Сорэн отмахнулась стремительно и легко — выбила второй кинжал из руки Тейрина. Толкнула его в грудь — щелчком пальцев — на пацана отшвырнуло к стене.
Нивен рывком поднялся на колено.
На ноги.
С усилием прыгнул через связанные руки — те оказались спереди. И снова шатнулся.
Слишком
