Глава 31. Предупреждение?
****
– Пpocтите…
Дверь в кaбинет открывается, и бросив быстрый взгляд на наручные часы, порог переступает мужчина с зализанными назад светлыми волосами.
– Pазве встреча была назначена не на 11:30?
В голове Aлекса ещё продолжают звучать слова задоxлика, поэтому он смотрит на вошедшего без малейшего проблеска понимания. Но никто и не ждёт от него ответа.
– Нет, всё верно, – подаёт голос рыжая обладательница безразмерной груди. – Я специально просила вас подойти к этому времени, Григорий. Проходите.
– На самом деле… – блеснувший интересом взгляд вошедшего задерживается на Алексе, но лишь на миг. – У меня вопрос, Антонина Павловна: с каких пор мы проводим предварительные слушания так поспешно? Разве дело не заведено чуть более недели назад? Документы ко мне вообще попали только сегодня утром!
«О… её зовут, как и мою маму», – вот и всё, что способен заключить мозг Алекса. Ему совершенно не интересно, кто этот лощёный мужик, будто слезший с обложки гламурного журнала для стильных плейбоев, и почему он опоздал или только сегодня получил документы. Нет, единственное, что для него сейчас имеет значение: «мама» и «кардиологическое».
– Существует возможность, что речь идёт об обычном хулиганстве, – тем временем озвучивает свою позицию рыжуха. – Но молодой человек продолжает настаивать… нет, на самом деле, сегодня он выдвинул уже новое обвинение. Посмотрите.
Этот Григорий подходит к Надежде и берёт протянутые бумаги. На его высоком и гладком лбу появляются три морщинки прямо над переносицей, напоминая какой-то известный логотип… но голова у Алекса работает так плохо, что вряд ли способна сейчас что-то вспомнить.
– Mда… Я так понимаю, примирение в любом случае невозможно, – наконец заключает мужчина и поднимает глаза на рыжуху. И почти тут же морщинки над его переносицей становятся глубже. – Ладно, раз такое дело…
Радужка у Григория оказывается светло-карей, почти медовой, а взгляд, вернувшийся к Алексу – на удивление тёплым. В последнее время никто не смотрел на него так открыто и без малейшей тени осуждения или жалости. Даже Макс.
– Господин Астеньев, вы не будете против поболтать немного наедине?
– Мой клиент не будет ни с кем говорить без своего адвоката, – выступает вперёд Надежда, недвусмысленно загораживая собой всё ещё сидящего за столом Алекса. И этот её категоричный тон…
«K чёрту, мне некогда».
– Извините. Если вопрос решён, я бы хотел уйти, – под противное скрежетание ножек о пол Алекс отодвигается от стола вместе со стулом, встаёт и почти уже направляется к выходу, но передумывает и оборачивается. – Вы случайно не знаете, в какой именно больнице лежит моя мать?
– Случайно знаю, мм-мм-мм… – ничуть не удивлённый вопросом, задохлик расслабленно откидывается на спинку стула. – А вы обещаете подумать о нашем предложении, если я поделюсь этой информацией?
Алекс опирается на стол сжатым кулаком и медленно переводит тяжёлый взгляд на немногословную рыжуху.
– Это шутка такая?
– Ох, вы меня не так поняли, – ещё шире щерится помесь человека с кузнечиком. – Конечно, я не стану ничего скрывать: ваша мать лежит в ЦГБ. Просто имейте в виду, что у вас ещё есть шанс изменить своё решение.
– Спасибо.
Алексу требуется вся его новоприобретённая сдержанность, чтобы произнести это слово без желчи и сарказма. Обойдя Надежду, он уже подходит к двери, как вдруг за спиной раздаётся:
– Подождите, Астеньев, мне всё же хотелось бы пообщаться с вами сегодня.
– Пообщайтесь с моим адвокатом, – бросает Алекс, не оборачиваясь. – А мне нужно к матери.
– Tо есть, вы не хотите знать, что именно с ней случилось?
«Случилось?..»
В голосе мужчины всё ещё слышна теплота и даже забота, но уже с примесью удивления и нетерпения. Алекс сжимает ручку двери и даже нажимает на неё… однако не спешит открывать. Он пытается заставить себя успокоиться и подумать, но мыслям тесно в голове, заполненной злостью, страхом и беспокойством.
Кто-то подходит к нему. Надежда.
– Я отвезу тебя.
Распахнув перед ней дверь, Алекс замечает плотно сжатые губы женщины и выступившие на виске бисеринки пота…
«Да она сейчас нервничает даже сильнее, чем вчера. Неужели, этот мужик так опасен? Но он совсем не похож на двух других мерзавцев…» – озадаченно обернувшись, Алекс снова натыкается на тёплый взгляд медовых глаз. Зализанные назад светлые волосы придают мужчине щёгольский вид, делая его совсем не похожим на чиновника. – «Кто он? Если тот задохлик – адвокат защиты, а рыжуха – судья, то Григорий, наверное, следователь от прокуратуры? И у него есть информация о маме… Конечно, всё можно узнать в больнице, но…»
– Хорошо.
Уже вышедшая в коридор Надежда резко оборачивается на звук его голоса. Но вместо обычного: «Уверен?» – лишь прищуривает глаза. Побелевшие губы двигаются, словно она хочет что-то сказать, но в конце концов просто отворачивается и молча удаляется по коридору. Алексу такое поведения кажется несколько странным для адвоката, но как для женщины… наталкивает на определённые мысли. Впрочем, сейчас у него есть о чём подумать и кроме этого.
– В таком случае, прошу в мой кабинет, – Григорий уже успел подойти к Алексу, и теперь придерживает дверь над его головой, пропуская вперёд. И надо сказать, что ростом этот блондин лишь немного уступает Максиму.
Кроме того, у них есть ещё что-то общее… едва уловимое.
Снова отбросив посторонние мысли, Алекс перешагивает порог и через пару шагов останавливается, не зная, куда идти дальше, но ранее придерживающая дверь рука уже опускается на плечи и подталкивает в направлении, противоположенном тому, куда ушла Надежда.
– Нам на пятый этаж.
В мягком голосе не слышно фальши. Но Алекс всё равно ускоряет шаг, высвобождаясь из-под твёрдой руки – впрочем, та без всякого сопротивления послушно соскальзывает с плеч.
Перед выходом на лестницу, Григорий его обгоняет, и поднимаясь следом, Алекс изучает треугольную спину в светло-сером пиджаке. Хотя цвет почти такой же, как и у пиджака Алекса, материал и покрой заметно качественнее. Но это не особо бросается в глаза – в отличии от выглядывающих из-под рукава наручных часов. Кажется, у директора магазина такие же, с причудливым циферблатом, строгим, но стильным. И если глаза Алекса не подводят – часы эти золотые.
«Он тоже будет убеждать меня принять компенсацию и отказаться от обвинений?.. Ну пусть попробует.»
Удивительно, но кабинет, в который Григорий приводит его, выглядит не намного лучше, чем та подсобка в ментовском участке, где Алекс разговаривал с попавшим в обезьянник Жекой, разве что деревянный стол не укрыт газетой и не видно советских гранёных стаканов. Да и мебель в целом новее, папки в шкафах расставлены по цветам и размерам, а
