Она собиралась вылезти из воды и наскоро перевязать руку полотенцем – вторая пока оставалась невредимой, – но поскользнулась и плюхнулась в ванну. Кажется, ударилась головой, наглоталась воды и, похоже, умерла.
Она не поняла этого, когда поднялась на руках, тщетно пытаясь вдохнуть воздух. Сколько бы она ни открывала рот, словно вытащенная на берег рыба, она не могла вдохнуть ни глоточка. Когда нечем дышать, люди творят жуткие вещи со своим телом. Раздирают шею или грудную клетку, не в силах иначе впустить воздух. Но Майя, даже умерев, оставалась собой. И, вместо того чтобы портить платье и ранить свою красивую грудь, она неожиданно ловко завернула руки назад, расцарапывая острыми как бритва ногтями спину. Кровь не лилась ни из порезанного запястья, ни из спины, словно она вся застыла в теле Майи. И от этой мысли и нехватки воздуха она запаниковала и прорвала кожу, глубоко вонзаясь ногтями в собственное тело, пока не нащупала что-то твердое, мешавшее ей вздохнуть.
На пороге смерти человек может стать сильнее, Майя читала об этом. Она лишь понятия не имела, что порог может находиться с обеих сторон, да и рассуждать об этом ей было некогда. С хрустом и неприятным чваканьем она вырвала помеху из спины и почувствовала, как по ее ногам струится выливающаяся из тела вода. А спина, словно крылья бабочки, выбравшейся из куколки, чуть развернулась, и Майя наконец задышала.
Уже много позже, вытирая грязную зеленоватую воду, кровь и ломая позвоночник на более мелкие части, чтобы он вместился в мусорное ведро, Майя поняла, что дышит она спиной, а не ртом или носом. Сейчас ей не было до этого никакого дела. Она нестерпимо хотела жить. Как угодно. Любым способом. Любовь… – да была ли у нее любовь к красавчику доценту? – отодвинулась на дальний план. Остались только обида и ярость.
Три дня она не ходила в университет, опытным путем определив, что стоит ей закрыть развороченную спину одеждой, как она начинает задыхаться. Вот же погибель! И только на третий день она догадалась распустить чуть позеленевшие после утопления, но все еще красивые волосы. Они прикрывали ее слишком откровенно представленный внутренний мир и не мешали дышать. Выход был найден, и Майя снова отправилась на учебу.
Как ей хотелось закутаться в шубу или хотя бы шарф, но приходилось терпеть. Одно было хорошо – ей было совершенно одинаково холодно на заснеженной улице и в помещении.
В университете ей не повезло, и она одной из первых увидела счастливую соперницу. Та, впрочем, выглядела скорее усталой, чем счастливой. И как Майя не замечала этого раньше? Еще совсем молодая, она не слишком сильно отличалась от мертвой Майи.
– Хорошо, что ты с собой ничего не сделала, – было первое, что произнесла жена доцента, когда снова затащила ее на кафедру. В этот раз у них не было зрителей, на кафедре они были одни. – Он не стоит такого, поверь. Я все эти дни места себе не могла найти, когда ты не пришла на занятия.
– А он? – против воли спросила Майя, не сводя взгляда с шеи соперницы. Отчего-то ей невыносимо хотелось коснуться ее холодными пальцами и самой почувствовать эту бьющуюся жилку.
– Он? – Соперницу перекосило, она поджала губы, словно собиралась выругаться. – Дорогая моя, он не заметит, даже если со мной что-то случится.
И так она это произнесла, что Майя сразу поняла. Правда. И ее «счастливая» на первый взгляд соперница несчастна куда больше. Пусть она живая, она упорствовала до конца, пока не привязала себя к человеку, которому нет никакого дела до нее или любой другой дурочки.
Майе стало скучно. Она переминалась с ноги на ногу, чувствуя, как противно хлюпает в сапожках вода, – и откуда только взялась! – и не хотела больше никаких разговоров. Только не с этой женщиной, которая сдалась.
Словно догадавшись об этом, преподавательница отпустила ее и больше не замечала в коридорах или на лекциях. Но Майя не смогла так легко забыть их разговор. Еще и холод, который непрерывно мучил ее.
«Я всего лишь хочу спасти ее от этого брака», – уверяла себя Майя, следуя тенью за доцентом до его автомобиля. Он уезжал позже жены и не всегда домой. Это Майя тоже хорошо знала.
Она вообще с некоторых пор знала куда больше. Нет, на занятиях она мало отличалась от одногруппников, которых сторонилась, но она знала другое. То, что согреется, стоит ей коснуться шеи доцента. Он умрет, а на его коже не останется и следа ее рук.
Чего она никак не могла знать, так это того, как ненадолго хватит ей этого тепла. Тело едва успело сползти по гладкому холодному боку автомобиля и затихнуть у ее ног, а Майе уже снова хотелось тепла.
Она изнывала, не решаясь переступить черту, которую установила самой себе, пока не сообразила воспользоваться тем, что оставила ей природа. Такие короткие юбки и прозрачные блузки – видела бы ее мама! – и руки, обнимающие очередную жертву, пойманную «на живца». Нет, лучше маме об этом никогда не узнавать. Майя бы предпочла, чтобы родители решили, будто она умерла, чем это. И только страх остаться совсем одной останавливал ее. И Майя исправно звонила родителям каждую пятницу и рассказывала нехитрые новости из университетской жизни. Приезжать не обещала. В ее маленьком городе не водились в таком избытке насильники и грабители. Майя не позволяла себе даже задуматься о том, что не все, кто подходил к ней вечером на улице, были таковыми. Она хотела согреться и чувствовать себя мстительницей за всех обиженных женщин, а не только лишь согреться. Пусть ненадолго. На пару минут.
Она слышала в университете слухи о маньяке, убивающем людей в их районе, и искала его каждую ночь, но никак не могла найти. Ей все время попадались не те. Правда, с тех пор как Майя стала обшаривать тела согревших ее злодеев, она уже могла не беспокоиться о своем будущем. И о повышенной стипендии можно было не мечтать.
Приближалась летняя сессия, а за ней и каникулы, и Майя все больше задумывалась о том, как преподнести родителям новость, что она останется в городе. Не иначе как постоянные думы об этом сделали ее более рассеянной, иначе как объяснить то, что она не почуяла опасности, когда решила обнять очередную темную тень в переулке. Она давно не дожидалась, когда кто-то подойдет к ней ближе или попытается напасть. Зачем, когда и без того ясно, зачем они встречаются в темноте. Она всего лишь хочет согреться и не дать им совершить что-нибудь ужасное. Любой из них мог оказаться тем самым серийным убийцей, разве нет? Нормальные люди не станут ходить ночью по подозрительным улицам, сама Майя всегда старалась избегать этого. Она вообще
