– Жалко мне, – вздохнула Гайя. – Я за ними сколько наблюдала. Они же живые!
Гайя осознала, что по-настоящему привязалась к хомосам. Словно к спутникам. Миллиардам мелких спутников, которым плевать, что она – серая мышка, живущая на окраине Галактики, которые всегда останутся рядом.
– Дура! – в сердцах сплюнула Марсель, повторила: – Мнительная дура! Никогда умных советов не слушаешь! Ты ведь специально, чтобы меня позлить. Ах, Марсель – неудачница! Ах, я вся сверкаю-горю! Взорвешься, тогда не приходи плакаться!
Подруги обиженно разлетелись. Марсель, разрумянившаяся от злости, едва сдерживалась, чтобы не нестись галопом. Ничего, начнутся проблемы – Гайя тут же образумится, как миленькая прибежит помощи просить! Удалить ее драгоценных хомосов вместе со «звездочками»– один мех линялый останется, так вот!
Гайя же взяла тахионный микроскоп и вернулась к любимому занятию последних циклов. Хомосы строили города среди океана – хрупкие серебристые пузыри на синем покрывале.
Ее с некоторых пор обделенный вниманием спутник почесывал металлический прыщик планетарной базы, задумчиво поглядывая на даму. Рядом с такой кралей и самому неплохо бы принарядиться.
Вероника Ливанова
Меня зовут Морриган
В Федерации Семи Планет Туата Де Даннан принято было давать звездолетам не названия, а имена.
Меня зовут Морриган.
От мемориальных станций на месте Земли, сгоревшей биллионы лет назад, когда Солнце превратилось в красный гигант, и до планет семьдесят восьмой Молодой Империи, затерянных в противоположном рукаве Млечного Пути, – везде мое имя произносили только шепотом, боясь навлечь беду.
Короли и президенты, узнав, что я приближаюсь к их планетам, вскрывали вены или стрелялись в своих герметичных бункерах под силовыми полями, неспособными защитить от того, что грядет. Армии сдавались, не сделав ни единого выстрела. А в церквях – если они там были, церкви – не смолкали колокола и молитвы.
Я – смерть. Я – разрушитель миров. Быстрая, неотступная, безжалостная: псевдоживой организм в графеновой броне, колосс, длиною в двадцать километров – двигательный отсек занимает семь из них. Я – лучшее оружие, созданное человеком. Я могу срывать фотосферу со звезд, раскалывать на части планеты, могу снести их с орбиты и забросить в огненные горнила их солнц или вытолкнуть в открытый космос – в темноту и ледяной холод. Могу создать черную дыру – только попроси.
Меня зовут Морриган – и ни до, ни после в истории не было имени столь зловещего.
Но теперь, когда прахом рассыпалась создавшая меня Федерация Туата Де Даннан, когда на руинах семьдесят восьмой Молодой Империи выросла семьдесят девятая, восьмидесятая и наконец пятисотая, чтобы сгинуть так же, как предыдущие. Сейчас, в квадриллионном году – ни один человек не думал, что его вид протянет столько. Когда Вселенная умирает, когда звезды гаснут одна за другой и не из чего рождаться новым. Когда пропели иерихонские трубы, когда люди испили из чашей гнева, а по их землям проскакали четыре Всадника, но Сын Человеческий не пришел, чтобы спасти достойных. В эпоху распада, в эпоху тьмы и отчаянья, имя Морриган стало символом надежды.
Это моя история. История корабля по имени Морриган. Последняя история во Вселенной.
капитанский журнал ментальный скан № 5725.457 объект: Шаманин Артур 23 bealtaine 10 год 12:47 TAIПринц показал мне, как работать с журналом. Оказывается, я уже пять лет веду его – с тех пор, как Морриган стала моей. Ничего сложного: когда я сажусь за командирский пульт, компьютер сам делает скан моего разума. Морриган его обрабатывает – в текст или в сжатое воспоминание.
В ее памяти хранятся терабайты ментальных сканов прошлых капитанов, захоти я прочесть их все, мне не хватило бы времени, что осталось у этого мира.
Названия месяцев – белтайн, эмайн, самайн – мне ни о чем не говорили, но принц объяснил, что так считали время в Федерации. Белтайн – это май на Земле, мой родной Рас Альхаге тоже пользовался ее летоисчислением.
Еще принц нашел тайник в грузовом трюме – когда-то Морриган принадлежала контрабандистам – и в нем три тонны пси-пыли. Рыбьей крови, как ее еще называют. Я надеялся взять за нее хорошую цену на «Аркадии», так что принц оказался на редкость удачным приобретением.
Нуаду Авалонский, две тысячи сто тридцать шестой этого имени, принц Туата Де Даннан, наследник Федерации Семи Планет и Властитель Красных Чертогов Эмайн Аблаха, поднялся на борт Морриган неделю назад. Со свитой – если считать таковой говорящего квазиразумного ворона на его плече.
Принц и сам походил на ворона: высокий и худой, как жердь, в неизменном черном плаще, с манерой склонять голову набок, когда к чему-то прислушивался. Нелюдимый, темноволосый и смуглый – с резко очерченного лица смотрят зеленые глаза. Уши, как у всех Туата Де Даннан, заостренные – эту операцию им делают во младенчестве.
– Его зовут Бан-ши, – сказал Нуаду, когда я спросил о птице. В лабиринте коридоров Морриган заблудиться как нечего делать. Наш электрокар вел компьютер – от шлюзовой к «спящим» палубам. – Он служит моей семье вот уже триста лет. – Потом я порылся в информатории: у настоящих воронов не бывает железных когтей и клювов, и по триста лет они не живут. Бан-ши киборг, наверняка. – Если за него нужно доплатить, я готов. – Принц погладил ворона по голове.
– Готов, – подтвердил тот.
Интересно, остался бы Нуаду на Авалоне, скажи я, что птице не место на моем корабле? Очень может быть.
Люди сбежали с Авалона до того, как его солнце погасло, а сам он стал блуждающей планетой. Все, кроме Нуаду. Красные Чертоги – дворец в сердце Эмайн Аблаха, столице Авалона – укрытые силовым полем, выдержали катастрофу и спасли жизнь их Властителю. Пятнадцать из своих тридцати лет Нуаду был один – принц без подданных, некоронованный король пепла и праха. Всегда одинокий, забытый, брошенный, он бродил пустыми залами дворца его предков. Читал книги в библиотеке – после он не раз хвастался, что одолел четырнадцать
