– Безумно. Почти невозможно технически, а учесть все переменные нереально, – сказал принц. – Но может сработать.
– У Морриган получится, – не без гордости сказал я. – С тем, что л'Амори выторгует за пси-пыль, энергии должно хватить.
– Риск огромен, капитан. Лишь одна траектория полета сквозь червоточину выведет вас в другую Вселенную, – Нуаду покачал головой. – Остальные приведут к кое-чему похуже смерти. Да и кто сказал, что в той реальности возможна жизнь? Что там есть звезды, планеты, вода, кислород? А если она умирает, как наша? Или только родилась? Если она вообще существует.
– Зато это шанс, – возразил я. – В мире, где шансов не осталось ни у кого. Темпоральные капсулы автономны: у них есть двигатели, они способны маневрировать, они, в конце концов, созданы для спасения астронавтов – пусть служат своей цели. В нужный момент я сброшу их с корабля. Морриган рассчитала траекторию. Кто-то погибнет, да, но большинство окажется на той стороне. Люди будут ждать. Миллионы, миллиарды лет, если понадобится, пока капсулы не найдут пригодную для жизни планету. Тогда они проснутся.
– Жутковато, – заметил принц. – Позволите второй вопрос? Солар и л'Амори знают, что вы на Земле Обетованной жить не планируете? Ваша червоточина по сути черная дыра. Без человека на борту Морриган не станет рвать ткань реальности – не имеет права. Столь сильное гравитационное притяжение, что способно связать вместе две Вселенные, и Морриган в самом его центре – вам не выбраться.
– Верно, – просто сказал я.
– Это хуже, чем смерть. Одна секунда, растянутая в бесконечности. Один удар сердца, один глоток воздуха. Вы будет падать в черную дыру вечно, капитан. Возможно, вы окажетесь последним человеком в этой Вселенной – пока наконец не упадете.
– Для меня это и будет секунда, Нуаду. Вечность – это для тех, кто остался за горизонтом событий, – я помолчал. – Л'Амори знает, Солар – нет. И я предпочел бы, чтобы так и оставалось.
– Думаю, все она понимает. Но воля ваша, – принц наклонил голову набок, совсем как его ворон. – Может быть, у меня есть вариант получше.
Я не успел спросить, что он имел в виду – вернулся л'Амори.
– Ударили по рукам, капитан, – пробасил похожий на вставшего на задние лапы медведя л'Амори. – Я позвал Сол – она уже стыкуется с «Аркадией». У нас есть еще дела на станции?
– Да, – ответил я. – Нам с Солар надо кое-кого навестить.
– Тогда, с вашего разрешения, я отвезу антивещество и вернусь – попробую уговорить побольше людей присоединиться к нам.
– Дерзай, – разрешил я.
– А я, если позволите, прогуляюсь, – сказал Нуаду.
ментальный скан № 5725.772 объект: Шаманин Артур 27 meán fómhair 10 год 23:01 TAIОн был человеком, но променял душу на рыбью кровь. Я не знал, когда это случилось и почему, кто продал или подарил ему первую дозу, кем он был до того, как пси-пыль стала смыслом его существования, и как оказался в этом грязном притоне на первом уровне «Аркадии». Если честно, мне было наплевать – если бы он не загораживал проход, я бы и внимания на него не обратил.
– Нога, – простонал он. – Не моя. Не моя нога, – слёзы текли по его впалым щекам. – Пожалуйста, помогите, – он обеими руками обхватил левое бедро и стал раскачиваться вперед-назад. – Отрежьте ее. Пожалуйста.
Я перешагнул через него и помог перебраться Сол. Оставив его бормотание за спиной, мы прошли мимо неподвижных тел в дальний конец отсека, где нашли то, зачем спустились в эту человеческую помойку – воняло здесь еще хуже, чем от тех, шестью ярусами выше.
– Луна, – позвала Солар, наклоняясь к девушке в углу – та сидела, уронив голову на грудь, и на свое имя никак не отреагировала.
Спала? Умерла? Я не на шутку перепугался – не за нее – за Солар. Я потряс девушку за плечи. Ее голова задергалась, как у шарнирной куклы, но глаза она открыла.
– Луны нет, – сказала она.
Пять лет назад они были похожи – она и Солар – я видел ее сестру, когда забирал своего первого помощника с «Аркадии». У обеих рыже-золотистые волосы, веселые голубые глаза, веснушки на носу и скулах, а улыбка – увидишь такую, непременно улыбнешься в ответ. Луне тогда было лет десять, Солар хотела взять ее с собой на Морриган, но их мать не разрешила. И вот к чему это привело: в этом бледном, прогнившем насквозь существе я почти не узнавал ту улыбчивую девочку.
– Ты есть, – заспорила Солар. – Ты здесь, передо мной. Я говорю с тобой.
– Нет, – прошептала она, поднимая на Солар свои рыбьи глаза. – Не знаю, с кем ты говоришь. Не с Луной. Луна умерла. – Поразительное прозрение. Жаль вызвано оно болезнью. Синдром Котара, так, кажется, это называется. Пси-пыль спекает мозги раз и навсегда. Луна не верит в свою смерть, Луна знает, что мертва, так же твердо, как раньше знала, что жива.
– Тогда кто ты? – спросила Сол. Будто не знала, что та ответит – Солар, как и я, успела насмотреться на любителей рыбьей крови.
– Никто, – ожидаемо откликнулась она. – Луны нет. Луна мертва. – Мне было жаль ее, правда, жаль рыжеволосую девочку, провожавшую Солар на Морриган, жаль и это несчастное создание, но, к моему стыду, отвращения во мне было куда больше. Сегодня, завтра, через неделю или через год другой бедняга, выполняющий ту же работу, что и я в свое время, отвезет тело Луны в утилизатор, а тот, кто заменил Солар, нажмет кнопку, и огонь сожжет ее в пепел. Его спрессуют в аккуратный брикет и выбросят в космос. Но для Луны, по сути, ничего не изменится.
– Мы можем взять ее на Морриган. Положим в капсулу, – что делать с ней, когда придет время просыпаться, я не знал.
– Нет, Артур, – Солар старательно прятала от меня глаза. – Она права – Луна умерла, – Сол не без усилия разжала пальцы сестры и вложила в них пластиковый прямоугольник кредитки.
– Украдут, – предупредил я.
– Она биометрическая
