В отделе аналитики статский советник продолжал заниматься делами государственного значения – но роль его на деле сводилась в основном к каталогизации и архивированию колоссальных потоков сведений, полученных от агентурной сети с разных концов Мидгарда. День ото дня Козинцев все больше укреплялся в уверенности, что его просто держат в поле зрения собственное начальство и отдел внутренней безопасность Канцелярии. Из подозрения ОВБеза Козинцев, судя по всему, до сих пор так и не вышел – даже после пристрастных проверок, включавших гипносуггестию и полиграф.
– Диспозиция у нас с вами следующая, – продолжал между тем фон Брокк. – Через два дня вверх по Стволу в составе экспресса «Иггдрасиль» уходит почтовый вагон.
– Так.
– Груз в нем в этот раз будет совершенно особенный.
– Так. Я должен знать подробности?
– Нет… Нет, не думаю. – Фон Брокк явно боролся с самим собой. – Пусть даже уровень вашего допуска и позволяет открыть перед вами все карты, я опасаюсь, что это знание может… э-э-э… Скажем так – повлиять на вашу оценку ситуации. Между тем от этого явно будет зависеть многое, если не все. Успех операции отныне в ваших руках, Лавр Бенедиктович.
«Та-ак… Все по-прежнему – не доверяет. Рано обрадовался, Лавр!»
– Что мне должно быть известно? – спросил Козинцев вслух.
– Лишь то, что на сей груз, вне всякого сомнения, будет совершено нападение. Им попытаются завладеть, и с немалой долей вероятности преуспеют.
– Я должен знать кто?
– Этого пока не знаем даже мы.
Фон Брокк сделал жест, которому долженствовало обозначать некий ограниченный тесный круг посвященных. Как правило, помимо самого главы Третьего Отделения в него входили начальник Императорской Канцелярии и еще один человек.
Государь император. Великий ярл. Конунг королей.
Куда уж теснее. Стало быть, утечка информации возможна на всех уровнях, включая самый высокий. То есть и он, Козинцев, среди потенциальных предателей.
Прескверно.
– Если риск успешного захвата груза сохраняется, почему бы не заменить его муляжом или не отправлять его вовсе, распустив необходимые слухи среди потенциальных агентов противника? – поинтересовался Козинцев.
– Именно потому, что нам доподлинно неизвестно, насколько глубоко в наши ряды проникла чужая агентурная сеть, Лавр Бенедиктович. Мы не можем довольствоваться лишь созданием видимости отправки. Следует обеспечить его присутствие на борту «Иггдрасиля» – в противном случае можем спугнуть врага, и всю подготовку придется начинать с самого начала. По сути – с нуля. Удовлетворены, Лавр Бенедиктович?
Козинцев коротко кивнул. Фон Брокк продолжил:
– Спланирован даже отвлекающий маневр, чтобы не облегчать налетчикам их задачу. Для пущего правдоподобия используем трюк с несколькими поездами, лишь один из которых везет настоящие ценности. Один отправится за час до «Иггдрасиля», другой – часом позже.
– Все по-настоящему, а?
– Именно.
– Мои действия? Наблюдение? Воспрепятствование? Предотвращение?
Фон Брокк побарабанил пальцами по столешнице. Звук был гулкий, металлический. Правую руку тайного советника с давних пор заменял тончайшей настройки механизм. Пальцы советника оставляли явственные вмятины на столешнице, исполненной из мореной лиственницы.
– Действуйте по обстоятельствам, Лавр Бенедиктович, – явственно нервничая, изрек наконец фон Брокк. – Наблюдать, не раскрывая себя. При необходимости вмешаться, действуя решительно, но без лишней жестокости. Жертв среди гражданского населения избегать любой – любой, Лавр! – ценой. Вовлеченность в дело нашего с вами Управления должна для непосвященных остаться в тайне. Свою принадлежность к службе Императорской Канцелярии не афишировать ни при каких обстоятельствах.
М-да. Грядущее дело имеет явственный душок.
Осталось понять, кому выгодно загрести угли скорого пожарища его, статского советника Козинцева, руками.
3. Сегодня. Лунный экспресс «Иггдрасиль»Лунный экспресс «Иггдрасиль» был прекрасен.
Длинные и широкие цилиндрические вагоны, числом пятнадцать, напоминали обычные железнодорожные цистерны, поставленные на попа. Соединяясь между собой торцами, они суставчатой башней возносились высоко над зданием вокзала. Поезд являл собой серебристо-алую членистую гусеницу, прилипшую к тонкой нитке рельса, что взбегал вверх по одному из корней Отца Деревьев и скрывался за водянистыми облаками.
Венчал состав локомотив «Торсхаммер», похожий больше на наконечник копья, нежели на молот аса-громовержца. Вдоль состава, развозя пассажиров, сновали вверх и вниз остекленные кабины лифтов. На фоне буро-коричневой коры Великого Древа экспресс сиял, словно цепочка капель свежей крови.
На соседнем пути мрачно серел сталью броневых пластин обшивки «Гугнир» – крупнейший из литерных скидбландиров Мидгарда. Бронесостав стоял под парами; экипаж и пехотинцы мобильных войск выстроились в каре на перронных площадках; играл что-то бравурное непременный духовой оркестр. Полным ходом шла погрузка боеприпасов и провианта; стрелы кранов метались между юркими маневровыми составами и разверзнутыми пастями трюмов, перенося габаритные грузы. Носильщики-кули, словно муравьи, бесконечной цепочкой тащили на борт «Гугнира» тысячи мешков, ящиков и коробок.
Параллельно с литерным с того же перрона грузился неприметно-зеленый, в цветах Его Императорского Величества почтовой службы, состав. Перронные паровики без устали подвозили тюки с корреспонденцией, предназначенной героическим колонистам Луны. Вагон для перевозки ценностей, похожий на исполинского размера сейф, уже был опечатан и опломбирован. На подножках, важно выпятив животы и поводя нафабренными усами, стояла охрана из городовых.
Погрузка «Гугнира» подходила к концу, когда в сопровождении взвода лейб-гренадеров прибыли два сейфовых контейнера с печатями Казначейства. Их тут же под усиленным конвоем препроводили в недра литерного, после чего экипаж и солдаты спешно погрузились на борт. Семафоры заиграли отправление. «Гугнир» издал сиреной низкий, продирающий до костей рык; оркестр грянул обязательное «Прощание с воинами», и литерный тронулся в путь.
Зрелище было величественным.
На столпе из огня и пара из сопел двигателей главного хода скидбландир поднялся над ярусами погрузочных рамп и лесом кранов. Толпа зевак, непременный атрибут отправления литерных поездов, ликовала. В воздух летели шляпки и картузы; заглушаемый рокотом двигателей локомотива, над привокзальной суетой несся тысячеголосый людской крик.
«Хороший же отвлекающий маневр ты придумал, Карл Иванович, – с невольным восхищением подумал Козинцев, провожая взглядом возносящийся вверх по Стволу литерный. – Такой орешек не каждому по зубам – но горячие головы «Гугнир» будет притягивать, как свеча – мотыльков. А вот с головами холодными разбираться придется нам».
Несмотря на поздний час и низкую облачность, сумерки никак не приходили. В ее разрывы в тучах проглядывал бисер звезд, блеклый на фоне серебристого света Осколков. Сияние Осколков с заатмосферной высоты подсвечивало изнанку облаков; по пологу туч бежали тени и многоцветные пятна. Радужный Мост, даже расколовшись на миллион частей, продолжал верой и правдой служить обитателям Мидгарда, рассеивая отраженным светом солнца вселенскую тьму.
Козинцев, сопровождаемый Прохором, поднялся к лифтовым
