– Мысль хорошая, но у меня запланировано рандеву с дамой, – признался Резнов. С ловкостью опытного фокусника он извлек из сумки две бутылки коньяка и протянул Олегу. – А вы, пожалуйста, угощайтесь, пейте. На здоровье.
– Вот спасибо! – обрадовался тот. – А что за дама? Проводничка? Хорошая, сисястая. Ну, удачи вам на этом фронте. Идемте, Вадим Геннадьич.
– Да нет, неохота что-то. – Вадик мельком глянул на главбуха и снова отвернулся к окну. – Я, может, потом подойду.
– Ну как знаешь, – разочарованно протянул Олег, дернул дверь и, уже выходя из купе, заговорщически шепнул Резнову: – Пить не умеет.
Слушая затихающее в коридоре позвякивание двух бутылок коньяка, Вадик испытал облегчение. Олег его в последнее время раздражал все сильнее. И ожидающий завтра в Екатеринбурге праздник раздражал. И Каравай, и Аркаша, и все остальные раздражали. А вот сгущающиеся на небе низкие тучи почему-то, наоборот, радовали. Наблюдая, как медленно и торжественно фиолетово-черная пелена гематомой растекается по голубому небу, Вадик совершенно потерял счет времени и очнулся только, когда поезд начал сбавлять ход. Вдали угрожающе сверкнула молния.
– Муром! Муром! – донесся командирский голос проводницы.
– Девушка! – Резнов приоткрыл дверь и высунул голову в коридор. – Нам Муром не нужен. Мы все до Екатеринбурга едем.
– Докуда доедете, это уж мне решать, – лихо заявила девушка.
– Похоже, я влюбляюсь, – пробормотал Резнов.
Он выудил еще одну плоскую бутылку коньяка из своей, похоже, бездонной сумки и остановился в проеме приоткрытой двери, поджидая проводницу. Вадик безразлично взглянул на него, а Резнов словно только этого и ждал – повернул голову и, поправив очки, ровно произнес:
– Нельзя раскисать, Вадим. В нашем деле нет пути назад. Дашь слабину и сразу из охотника станешь жертвой.
В голосе промелькнуло сочувствие, но Вадика это рассердило только сильнее.
– Да пошли вы все, – процедил он сквозь зубы.
Не разуваясь, влез на полку с ногами и отвернулся к стене. Какое-то время просто лежал с закрытыми глазами, слыша доносящиеся из коридора бархатные переливы Резнова и кокетливое мяуканье проводницы, а потом наконец заснул.
Вода хлесткими струями била по стеклу, словно кнутом. Темноту купе раз за разом озаряли ослепительные вспышки молний. Мощные раскаты грома сплетались со стуком колес в безумный первобытный ритм.
За окнами бушевала предсказанная аномальная гроза, и Вадик спросонья решил, что вся эта вакханалия его и разбудила. Не открывая глаз, он хотел перевернуться на другой бок, когда вдруг сообразил, что никакая гроза, даже самая аномальная, не могла трясти его за плечи.
– Вадим! Вадим!
Вадик с трудом разлепил тяжелые, сонные веки. Вспыхнувшая молния осветила нависшее над ним лицо. Блеснули страхом совершенно незнакомые глаза, но по тонким губам, острым скулам и разноцветной бандане Вадик узнал Резнова.
– Вадим, Вадим, – испуганно шептал тот. – Скорей просыпайтесь. Она здесь!
– Кто здесь? – равнодушно переспросил Вадик.
– Проводница.
– Проводница здесь? Надеюсь, вы не собираетесь с ней… прямо тут в купе… это самое? – Вадик хотел на пальцах показать «это самое», но сумел только широко зевнуть.
– Да проснись наконец! – Резнов нетерпеливо залепил ему пощечину и выпалил прямо в удивленное лицо: – Проводница – хант.
– Как это? – не понял Вадик, обиженно потирая щеку.
– Вот, смотри, что я у нее нашел, – Резнов протянул блокнот.
Молния пробила завесу дождя совсем близко от поезда, оглушительно грянул гром. Вадик вздрогнул и угрюмо сел, опустив ноги вниз.
Блокнот при более близком рассмотрении оказался телефонной книжкой. На букве «Б» аккуратным каллиграфическим почерком был вписан Бекренев Вадим Геннадьевич. Ниже шли данные загранпаспорта, адрес прописки с индексом и номер мобильного. Потрясенный Вадик пролистнул дальше. На «Р» шел Резнов Тимур Русланович. Тоже с пропиской, индексом, загранпаспортом и номером мобильника.
– Похоже, что здесь все, – зачастил Резнов. – Все, кто едет в поезде. Старский Олег – это ведь ваш друг-главбух, верно? А еще там есть Караваев Виктор, Раенко Аркадий, Воротников Семен. Они ведь тоже из вашей команды и едут на этом поезде, так?
– Так, – выдавил Вадик, чувствуя, как сердце начинает стучать все быстрее. – Каравай, Семен, Аркаша. Откуда она все это узнала?
– От «УльтраЗу». Больше не от кого, – Резнов нервно поджал губы, выхватил у Вадика телефонную книжку и махнул ею в воздухе. – Здесь все, что мы писали, когда заполняли анкеты. Похоже, контора не такая честная, как мне казалось. Но самое главное вот, – он зашелестел страницами и указал на букву «Р» в фамилии «Резнов». – Ничего не напоминает?
– Знакомая завитушка, – Вадик прищурился. – Но не могу вспомнить, где я ее видел.
– Зато я могу, – Резнов на ощупь пошарил в своей сумке, вытащил открытку-приглашение от UltraZoo и ткнул пальцем в текст на обороте. – Вот. «Р» один в один.
– Получается, приглашения написала тоже она?
– Получается, она заманила всех нас в этот поезд, – Резнов швырнул открытку на стол. – Как стадо баранов. На убой.
– На убой? – Вадик тяжело сглотнул.
– Ну уж точно не затем, чтоб подарить тебе свой цветок. Вставай, нужно действовать.
– Что, вырубим ее? – прошептал Вадик, пытаясь унять дрожь в коленях.
– Ты что, дурак? Она проводница. Могла сюда нож протащить или ствол. Пули будешь зубами ловить?
– Значит, позвоним в полицию?
– Тогда придется все рассказать. Не только, кто она, но и кто мы, – Резнов принялся лихорадочно грызть ноготь, глаза опасливо забегали. – А эту инфу обязательно продадут воинствующим активистам, и житья нам после этого уже не дадут.
– Так что делать, мать твою?! – вскипел Вадик. Лицо горело, живот сводило от страха.
Резнов вдруг раздраженно шикнул, затем аккуратно, стараясь не издавать ни звука, приоткрыл дверь и выглянул. Тусклое коридорное освещение робко вползло в купе.
– Первое, что нам надо сделать, – зашептал он, – прекратить терять время на пустую болтовню и, пока эта сука не проснулась, рассказать всем, что здесь творится. Олегу, Караваю и остальным. Нас много, она – одна, – он достал телефон, взглянул на экран, – а Казань всего через час – как-нибудь дотянем. Уйдем в другие вагоны, будем держаться по двое-трое. А потом свалим с этого проклятого поезда и вернемся в Москву.
– Я боюсь, – признался Вадик.
– Я тоже, – Резнов хмуро кивнул. Крадучись, выбрался в коридор и прошептал: – Будим всех осторожно, без лишнего шума. Рот прикрывать рукой. Ты – налево, я – направо.
– А проводница не проснется?! – испуганно, по-детски спросил Вадик. Выходя следом, он споткнулся в дверях и стукнулся лбом о стекло.
– Не проснется, если окна не бить, – яростно прошипел Резнов, и под его свирепым взглядом Вадик поспешил в другой конец вагона.
Поезд несся сквозь бушующую грозу на полной скорости, вагон болтало из стороны в сторону. Дрожащего Вадика кидало то на приоконные перила, то на выпирающие дверные ручки. Наконец он, беспрестанно оглядываясь, добрался до последнего, восемнадцатого, купе и заглянул внутрь. Огромный, тучный Караваев еле умещался на своей полке, рука лениво свешивалась вниз.
– Каравай, проснись! Ну, быстрей! Вставай, мать твою!
Вспышка
