– Твари? – поинтересовался Артем.
– Мутанты? – предложил свою версию Антон.
– Мозгоправ, – глухо, чтобы не сорвался голос, выдохнул Виктор.
* * *– Вот ты у нас мозгоправ, – ухмыльнулся Виктор, – а у самого с головой проблемы. Кто будет этим заниматься? Какие проекты?
– Аналитики же уверены в том, что будет война, ты сам говорил. Значит, должны быть какие-то проекты! Что-то можно придумать!
– Что? Спасать беременных женщин? Дабы приплод быстрее народился, чем у супостата, подрос и в атаку? Семецкий, ты представляешь, что такое ядерная война? Когда или мы их, или они нас. А дальше уже ничего не имеет значения. Какие проекты? Не дай бог общественность узнает! Ты смотри не вздумай никому ляпнуть. Если поверят, у нас накануне ядерной еще и гражданская война будет. Нет никаких проектов. Спасение утопающего, как говорится, дело рук самого утопающего. Кто рукастее, тот и…
Виктор не смог додумать прибаутку, махнул рукой.
– Давай, показывай, чем разжился.
Семецкий достал новенький тактический рюкзак, час назад купленный в специализированном магазине, с кучей дополнительных кармашков и отделений с нашитыми на них стропами. Остальное барахло, непременно входившее в НАЗ, как его называл Виктор, то бишь «необходимый аварийный запас», также имелось. Все относилось к дорогим брендам, которые порекомендовал полковник, и все было непременно тактическим. Тактический рюкзак, тактический нож, даже армейский котелок. Семецкому очень уж хотелось купить обычный армейский котелок, красная цена которому пятьсот рублей, и сейчас, пока полковник перебирал барахло, нахваливая покупки, Юрий в уме подсчитывал расходы.
Виктор будто бы прочитал его мысли и произнес:
– В вопросе выживания, а именно снаряжения, главное – качество. Иностранный бренд – стопроцентное качество. Они и солдат качественных выращивают, вот и вкладывают в них бабки, и армия у них давно уже контрактная. У нас армия испокон веков за количеством гонится, а не за качеством. Поэтому вот тебе, новобранец, саперная лопатка за триста рублей. Иди, копай, отсюда и до обеда. Врага увидишь – убей и дальше копай. Как чем? Лопаткой и убей. – Полковник заливисто рассмеялся собственной шутке.
В комнату вошла Лида.
– Ну что, мальчики, еще не наигрались? – Жена Семецкого была в курсе происходящего в жизни мужа – такая уж у Юрия была позиция. Жена – самый близкий человек, а значит, скрывать что-то или врать ей – это как себя обманывать. Лида очень боялась ядерной войны и была согласна, что дружба с Виктором может сыграть в предстоящих событиях свою роль, но все-таки недолюбливала грубого полковника. – На стол когда накрывать?
– Лидочка, солнышко, мы чуть-чуть еще поиграем и придем, хорошо? – Семецкий взял тактический нож, и, не вынимая из ножен, сделал вид, что вонзает в спину полковнику.
– Хорошо, только недолго. Снова греть не буду, холодным будете давиться. – Лида улыбнулась мужу, поймала взгляд Виктора, уже перебравшийся с ее ножек на заметно округлившийся животик, демонстративно прикрылась фартуком, фыркнула и вышла.
– Красавица она у тебя, – произнес Виктор, так и не заметив гипотетического ножа у себя в спине.
– Эта игрушка моя; хочешь, нож дам погонять? – Семецкий всегда становился жестким, когда полковник начинал заглядываться на Лиду.
– Твоя… – Виктор встрепенулся и внимательным взглядом оглядел Юрия, будто бы видел его первый раз. – А вот представь, мозгоправ: пережил ты катастрофу, супостата мы завалили, без твоей, заметь, помощи. Какой расклад имеем? Выжженные пустыни, руины, отсутствие власти, озверевшее ополовиненное население. Ты что будешь делать в этом мире? Ему мозгоправы не нужны. Солдаты, врачи, рабочие – они свое место найдут. А ты чем заниматься будешь?
– Что-нибудь придумаю, – неожиданный вопрос застал Юрия врасплох. Он вдруг понял, почему бегал за полковником и занимался всякой ерундой вроде собирания НАЗа. Просто чтобы не думать. Не задумываться по-настоящему и всерьез о том, что будет, если аналитики окажутся правы. Что он, Юрий Семецкий, будет делать в озверевшем опустелом мире? Как будет зарабатывать себе на хлеб, да хотя бы и без масла? Как защитит себя и тех, кто ему дорог, от таких подонков, как Виктор?
– Вот и я об этом, – удовлетворенно хмыкнул Виктор, уловив что-то в глазах собеседника, – сдохнешь ты, Семецкий. Как пить дать, сдохнешь. Поэтому меня держись, а я уж о тебе позабочусь.
Взгляд полковника, брошенный через приоткрытую дверь комнаты вглубь квартиры, где суетилась Лида, вкупе с двусмысленностью его фразы очень не понравился Семецкому.
* * *– Тайные мысли? – переспросил Захар.
– Трудно объяснить, – Виктор замолчал, подбирая слова. – Бессознательные мысли, желания, страхи. То, чего мы хотим, но очень стесняемся. То, что запрещено и не принято хотеть. Страхи, которые нам проще забыть, чем бороться с ними. Мысли, которые если мы и осознаем, то можем себе позволить, только когда остаемся с собой наедине и очень переживаем, чтобы никто о них не узнал.
– Например, если я до сих пор мастурбирую, Мозгоправ об этом узнает? – хмыкнул Антон и тут же осекся, заметив на себе жесткий взгляд немигающих глаз проводника.
– То, что ты до сих пор мастурбируешь, понятно хотя бы по тому, что тебе сразу в голову пришел именно этот, а не какой-либо другой пример. Вот только Мозгоправ узнает о всех твоих сокровенных эротических фантазиях.
И ему это по кайфу, – Виктор подался к Антону, будто желая ударить, – он питается этими мыслями, чувствами, эмоциями. Нет, плотью он тоже, конечно, питается. Но это потом, это так, на закуску. А основное блюдо – твои тайные помыслы. Сначала ему надо у тебя в мозгах как следует покопаться.
– Зачем он это делает? – у парня пересохло в горле.
– Хрен его знает, – огрызнулся Виктор. – Есть у меня одна теория, но она тебе не понравится. Знаешь, как свинью правильно забивать? Неожиданно, чтобы она испугаться не успела. Если испугалась – адреналин выделяется и вкус мяса портится. Так вот мне кажется, тут похожий принцип. Только Мозгоправу наоборот – надо запугать человека, чтобы мясо приобрело желаемый вкус.
– Понятно все… Виктор, полегче, – Захар схватил Антона за куртку и рывком отодвинул парня от проводника. – Зачем молодежь пугаешь?
– Я не пугаю, – Виктор отстранился, – предупреждаю. Ненавижу этот туннель, такое иногда показывает. Я вот что советую – подумайте, чего вы желаете сильнее всего, чего боитесь, в чем никогда не признаетесь. Смиритесь с этим, тогда легче будет, и Мозгоправу не за что будет зацепиться.
Долгое время все сидели молча, погруженные в собственные мысли. Захар периодически совал руку за пазуху, будто бы желая что-то достать. Антон боялся встретиться взглядом с проводником. Артем то и дело раскладывал и вновь складывал приклад автомата.
– Я боюсь вас подвести, – вдруг сказал Артем. – Боюсь, что что-то сделаю не так. Я же
