– Левее, – спокойно подсказал мальчишка. Черт послушался и выстрелил снова. Очереди были патронов по пять – считай, полмагазина улетело. А то и больше.
– Не видать? – спросил Черт.
– Нет.
– Вот же суки… Увидел бы – попал. А теперь через станцию идти, а они – там. Может, «волчата»?
Слава пожал плечами. Его вообще ничего, похоже, не волновало. Странные пошли дети. Хотя он и так в рабстве, что ему терять.
– Пошли посмотрим, пацан! – решился Черт. – Ты вперед топай, посветишь, а я сзади.
Никаких следов. На трупы стрелок и не надеялся, но хоть капли крови… Или что там остается, если попал? Видимо, неудачно он палил. Патронов жалко до соплей, как когда-то отцовский нож, отданный за сухари. Но то хоть еда была, а здесь просто в тир поиграл в пустом туннеле, да и все дела.
Неудачник ты, Черт, вот такие выводы. Никаких других.
Мальчишка тем временем топал впереди. Надо бы привязать заново, но веревка короткая. А лучше бы он подальше шел: будут стрелять на свет, отвлечет внимание.
Станция Победа за день не изменилась. Те же кучки мусора на платформе, невесть кем принесенные сюда и брошенные за ненужностью. Те же битые – все до одного – плафоны. Та же тишина, что и всегда.
Черт крутился как волчок, пытаясь услышать или увидеть хоть кого-то. Безуспешно. Но невидимый противник, на которого он извел полтора десятка дорогих патронов, где-то здесь. Некуда свернуть было – ни шахт, ни даже заброшенных клетушек рабочих метро по дороге не было.
Здесь они. Или убежали в сторону его родной Советской. Но там пост, не прорвутся, значит, сидят где-то в темноте и ждут его, Черта. Неясно кто и неведомо зачем. Все очень и очень плохо.
– За станцией они, – внезапно сказал мальчишка. – Я звук слышал.
Все правильно Черт рассчитал, ждут его на пути к дому. Только вот что с этой правдой теперь делать?
– Точно?
– Ну да.
Слава сменил руку. Факел хоть и не тяжелый, но иди понеси его впереди себя долго.
– Много их там? – спросил Черт.
– Не знаю. Двое. Трое. Может, пятеро. Я ж тоже слышу с трудом, далековато.
Черт подошел к лестнице на платформу. Остановился, придержав за плечо раба. И не хочется, но другого пути, похоже, нет.
– По второму туннелю пойдем. Поднимайся.
Выход так себе, а что поделать: соваться с полупустым магазином к засаде – еще хуже. Верная гибель.
Платформу пересекли молча, обходя кучки мусора и стараясь не громыхать стоявшими пустыми бочками. Даже вездесущие сталкеры не стали забирать – тяжелые они, бочки-то, и соляркой до сих пор прет изнутри. То ли дрезины на ней первое время после Катастрофы ездили, то ли еще зачем их сюда приволокли. И бросили. Ненужные вещи.
Ненужные, как его, Черта, жизнь.
Вторым, параллельным туннелем жители Советской старались не пользоваться. Дальше – от Победы обратно до Безымянки не пройти, то ли завал там, то ли еще какая беда. А по дороге отсюда к Советской ответвление, рельсы в сторону уходили, но на карте его нет, и что там – дураков проверять не было. Тупик какой-то, вряд ли что еще. Никто оттуда не лез, и слава богу, но проходить мимо всегда было страшновато.
Не любили люди этот туннель, но куда сейчас деваться.
– Вперед идти? – спросил пацан, когда они спустились на рельсы второго туннеля. – Или рядом?
Здесь даже пустота пахла как-то по-другому. Совсем нехоженое место, как старое кладбище зимой. У заброшенной деревни.
– Да иди рядом, чего там… – махнул рукой Черт. – Не слыхать никого впереди?
– Вроде нет.
На самом деле дорога как дорога, обычный туннель, как и остальные, – если бы не уходившая в сторону пустой черной пастью ветка. Черт на них насмотрелся, на пути-дороги подземные, за двадцать-то лет. Куда только не носило, но всегда возвращался на Советскую.
Это ж сколько лет уже названию?.. А, да не важно.
То ли казалось, то ли действительно здесь заметнее был ветер – постоянное дыхание метро, кисловатое, как у похмельной девки с утра. Черт прислушивался, но ничего нового уловить не мог. Пусто впереди. Как в тех бочках пусто. Сколько раз возвращался, и теперь вернется. Мысли свернули на Марию, и в его воображении она была и красивее, и умнее, чем в жизни. А что не толстая – так это и хорошо! Меньше жрать будет, и вообще. Еще бы ей на свадьбу что подарить. Да вот чемодан пустой и подарит, презент, так сказать, от свекра. Хорошая идея, тряпки там какие сложит или еще подо что…
– Долго еще? – прервал молчание мальчишка.
– Устал, боец? – даже посочувствовал ему Черт, удивившись сам себе. – Сейчас развилка, а от нее полчаса ходу. Считай, дошли. Старик тебя обижать не будет, ты работай, главное, не ленись, а так он мужик хороший. Жадный только, но тут уж…
Впереди показалось уходившее влево ответвление туннеля. Черт прислушался, но останавливаться не стал. Чем быстрее пройдут мимо, тем оно и лучше.
– А ты, дядя, не боишься меня на свою станцию тащить? – разговорился вдруг Слава. – Вдруг я заразный или еще что?
– Нет, не боюсь, – благодушно ответил Черт. Пустая пасть в стене поравнялась с ними, почти осталась позади – можно выдохнуть и спокойно идти домой. – Эпидемий лет пять не было; чего они, с тебя, что ли, начнутся? А нам любой человечек сгодится. Рабочие руки, как-никак.
– Да кто тебе сказал, что я человек? – впервые за всю дорогу удивился мальчишка. Даже на его сморщенном равнодушном лице появился намек на улыбку.
– Да кто ж ты есть, свинья, что ли? – хохотнул Черт. – Не придуривайся, иди уже.
– А я из стаи, дядя. Слышал о таких?
Черт шарахнулся к стене, разворачивая ствол к пацану с факелом, но не успел. Тренированный боец, возможно, что-то и смог бы сделать, но не он. Факел прилетел ему в лицо, словно кто лягнул Черта раскаленным копытом. Палец рефлекторно нажал на спусковой крючок, автомат-то был наготове, но все пули ушли неведомо куда, пара штук только с искрами срикошетила от стены.
В «молоко», как сказали бы раньше, да только молока в этих туннелях никто не видел со времен Катастрофы.
– Зря ты пошел этой дорогой, дядя… – раздалось из темноты.
В голове Черта словно граната взорвалась.
Что-то лопнуло, окатив страшной болью. В глазах закрутились два огненных колеса, шутихи, гигантских циферблата, где вместо стрелок и чисел была одна только неминуемая смерть. Ослепший Черт, подвывая, отмахивался пустым автоматом как дубиной, но ни в кого не попадал.
– Зря… – повторил другой голос. Тоже детский, похожий. Потом третий. Еще и еще.
Темнота наотмашь лупила несчастного Черта этим многоголосым «зря!..». Со всех сторон – теперь это было слышно отчетливо – раздавался топот
