Юрка подошел к воротам и со вздохом уселся возле охранника, поставив ружье на приклад рядом с собой.
Митяй покосился на молодого собирателя.
– Что-то рано вы сегодня…
Юрка пожал плечами, мол, сам в шоке, но не его в том вина, и еще раз тяжело вздохнул.
Дед Митяй понимающе улыбнулся.
– Что, поднять подняли, а разбудить забыли? – Он потрепал Юрку по вихрам. – А напарник где твой?
– Одевается. – Юрка со скучающим видом посмотрел на забор. – Дед Митяй, пусти меня за ворота – я, пока дядька придет, малинки пособираю.
За оградой частокол обильно зарос диким малинником. Кусты отлично заменяли собой колючую проволоку, поэтому малинник не вырубали. Кроме того, днем, когда ворота были открыты, детей довольно часто отпускали пособирать ягоды под присмотром охраны. Какое-никакое, но лакомство. Юрка это знал и включил основным пунктом в план побега.
– Ты че? – Митяй покрутил пальцем возле виска. – Рано еще, нельзя ворота открывать.
– Да, рано, – согласился Юрка и снова тяжело вздохнул.
Дед Митяй прищурился и посмотрел на взошедшее над лесом солнце.
– Ладно, ты с ружьем. Только возле самых ворот. Я створки прикрою… если че – пали сразу с двух стволов.
– А че, если че?
– Да ниче… медведь, например. Ты что, не хочешь?
– Не-не, хочу. – Юрка вскочил и подхватил свою двустволку. – Я тут рядом, возле самых ворот. У меня ж полный патронташ. – Он для убедительности похлопал по поясу. – Могу цельное стадо медведей завалить.
– Иди уже, – засмеялся дед Митяй, – пока я не передумал.
Он тяжело поднялся с чурки, служившей ему скамейкой, и отодвинул тяжелый засов ворот. Выглянув наружу, хмыкнул. Лес на опушке был окутан сырым туманом.
– Охота ж вам в такую рань… – Что именно охота в рань, Юрка уже не дослушал. Он скользнул за ворота и скрылся в ближайшем малиннике.
Вот она, свобода! Пьянящая, дурманящая.
* * *Юрка бежал по тропе, будто за ним гнались. Главное, отбежать подальше от общины, тогда никто не сможет нарушить его планы.
«Планы… А есть ли у меня план? Куда я бегу?» Эта мысль остановила парня лучше, чем бетонная стена. Он тяжело дышал, оглядываясь по сторонам. «Нужен план. Так можно бежать до самого Барнаула, но к монахам не приблизишься. Что там говорил дядька? В горах, на реке на острове, ходил лекарь». Юрка сошел с тропы и достал карту. Река? Ближайшая река была на юге, Чемал, на востоке огромное озеро, но это далеко – вряд ли лекарь так быстро обернулся бы, он отсутствовал в общине дня три. Значит, все же река. До нее было всего с десяток километров, но река на то и река, что можно пойти как по течению, так и против… А таких подробностей маршрута Юрка не знал. «Хоть назад возвращайся». Парень с сомнением поглядел на тропу, ведущую в общину. Нет, если вернуться, о походе можно забыть навсегда, да и о собирательстве тоже. Больше его за забор не выпустят. Он еще раз посмотрел на карту. «Ладно, дойду до реки, там дальше разберусь с направлением. Если уж лекарь один ходил к монахам, значит, не так это далеко. Может, следы найду его». Мысль успокоила. Он, матерый собиратель, мог дать лекарю фору в хождении по лесу – неужели не справится?
Определившись с направлением, Юрка уже не медлил ни секунды. Утренний лес дышал свежестью и чавкал мхом под ногами. Туман осел на листве крупными каплями, которые, скатываясь вниз, громко плюхались на коричневую мокрую кору, распыляясь водяной взвесью, чтобы потом снова собраться уже этажом ниже. Тяжелая капля стукнула Юрке по темечку и скатилась по стриженому затылку за шиворот. Парень выругался, попытавшись залезть рукой за воротник и дотянуться до беглянки где-то в области лопаток. Не вышло. Холодный водяной шарик быстро добрался до поясницы. Передернувшись от неприятного ощущения, он снова выругался, натянул на голову капюшон куртки и ускорил шаг. Мох под сапогами громко чавкал, приветствуя путника, а деревья укрыли его от мрачных небес, извергающих нескончаемую влагу. Лес плакал, он всегда рыдал. Как говорил дядька: тайга – наша грустная соседка. «Странное он лесу имя придумал, тайга. Как по мне, лес – он и в Африке лес. Хотя, если верить дядьке, этот лес простирается на север на тысячи километров, туда, где сплошной нетающий лед». Юрка попытался представить, сколько это – несколько тысяч километров, но даже озеро Телецкое, находившееся от деревни без малого в сотне километров, казалось на другом краю света.
Часа через два он вышел на нужную тропу, которая петляла между деревьями, теряясь в кустах и снова выныривая между толстыми стволами кедров и елей. Утоптанная земля больше подходила для похода, чем пружинящий мох, и Юрка ускорил шаг. Ружье оттягивало плечо, ремень постоянно сползал, стягивая за собой и лямку вещмешка, заставляя постоянно поправлять их. В конце концов парень не выдержал и взял оружие наперевес. Лес не внушал страха. Конечно, время от времени и сюда забредали голодные хищники, но даже они знали, что территория принадлежит людям, которые пока еще являются самыми опасными в этом мире, и за желание насытиться человечиной можно расплатиться жизнью. В окрестностях водились волки и рыси, изредка забредали и медведи. Но волки были опасны лишь зимой, когда сбивались в стаи и голод гнал их навстречу любой опасности. Рысь сама была очень осторожна. Здоровенный кошак, опасный и незаметный, мог одним ударом мощной лапы снести голову. Увидеть его – значит точно распрощаться с жизнью. Юрка очень боялся этого зверя, но, слава богу, водились они дальше на север, ближе к зараженным территориям. Медведя Юрка вообще никогда не видел. Дядька рассказывал, что живет эта громадина где-то за рекой в горах, в пещерах… и последние лет пять около деревни не появлялся.
Юрка трусил по тропке. Взгляд следопыта подмечал следы кабанов, косуль. «Вот отпечаток волчьей лапы… А это?..» Юрка не знал, чей это след. Он был похожий на… птичий, трехпалый, но размером с ладонь. Острые коготки взрыли почву, словно тварь за кем-то гналась или, наоборот, сама убегала. Юрка распрямился и посмотрел вперед. Тропа была явно звериная, но пользовались ей и люди: вот след от кирзового сапога отпечатался на поросшем мхом поваленном поперек тропы дереве, а вот – шерстяная нить застряла в ветвях. Юрка вспомнил, что точно такого же цвета была вязаная шапка у лекаря. Значит, он идет правильной дорогой. Приободрившись,
