– Привет, – вежливо поздоровался Юрка с незнакомцем в капюшоне.
– И тебя приветствую, юноша. – Монах выглянул из черной ткани, будто из норы, – его седая окладистая бородка и усы шевельнулись, как от улыбки. – Не лекарь ты… И не чужак, похоже. Зачем пришел?
– За травками. Меня, это… послали.
– Ой, здоров ты врать, парень! Ложь – это грех. Ничего, все равно полезай, не потопит лодку-то такой грешник великий.
Юрка перепрыгнул с камня в плоскодонку, чуть не опрокинув ее, но старик, привыкший управлять своим суденышком, легко выровнял крен и оттолкнулся веслом от берега. Волны плескали в борта, путешественник боязливо скукожился на корме не столько от непривычного перемещения по воде, сколько от снова ставшего невидимым взгляда монаха. Тень капюшона прятала лицо, только кончик бороды оставался на свету; странная одежда и слова смутили парня.
– А зачем вам такой балахон? – Длинный халат, перепоясанный веревкой, казался неудобным, но его обладатель не жаловался – видно было, что привык.
– Тепло в нем, а чего старику еще надо? Штормовку сверху надеть бы можно, ветер на реке всегда. Поищи под лавкой, там она лежит. Да надевай, а то простынешь, бегом бежал небось…
Жарко вспотевшему Юрке действительно не было, но кутаться в чужие тряпки он не захотел. И завертел головой, рассматривая удаляющийся берег и нависающий над головой темной громадой высокий остров. Остатки подвесного моста, когда-то соединявшего его с миром, еще выступали над обрывом, как мостки для стирки белья. Юрка вздрогнул. Из зарослей на берегу острова на него смотрело грустное каменное лицо женщины, державшей на руках младенца. Парень заерзал на грубо струганой банке.
– Не боись, отрок, хранительница наша тебя не обидит, – монах широким жестом перекрестился на чудотворный образ, выступавший из скалы.
От причала наверх вела деревянная лесенка с веревочными перилами. Монах привычно поднимался по ней – ступеньки поскрипывали, а ветер прижимал к скале, будто поддерживая и не давая упасть. Юрка застыл, с жадным любопытством осматриваясь.
– Чего встал? Заходи, если уж пришел. – Старик убирал рыболовные снасти в маленький сарайчик, похоже, как раз собираясь в путь, потому и приплыла лодка так быстро после удара колокола, который дал сигнал, что на берегу показался человек.
С высоты открывался вид на реку и лес. Бесконечный, густой и зеленый, через который обратного пути отсюда и не разглядеть. Зачарованного Юрку пришлось оттащить от края, чтобы он все-таки повернутся к скиту. Вот они, травки… Небольшие грядки пушились какой-то ботвой, он узнал морковку и свеклу, остальное дома не выращивали. В огороде стояли две фигуры в черных одеяниях и аккуратно пололи сорняки. Старая, почерневшая от времени, деревянная часовня рядом с жилым домом мягко светилась изнутри свечами и поблескивала окладами икон – дверь была открыта, а на пороге стоял старец с посохом.
– Гость у нас, братия. Как звать?
– Юрка… – нерешительно представился парень.
– Проходи, раб божий Юрий, в трапезную, накормим, чем бог послал.
Еда была сытной, жаренная на постном масле плотва лежала горкой на блюде, но собиратель не за ужином пришел, да и непривычно было сидеть за столом с этими братьями в черных одеждах. Сказать об истинной цели путешествия он еще не успел. Старец, древний, как дуб за частоколом общины, строго взглянул из-под седых кустистых бровей.
– Неурочное время для травок-то. Но хоть мешочек ромашки с собой возьми, примочки на раны хорошо с ней делать, да чтобы животом не страдать.
– Да я… Люди говорят, что вы не только травки, а истории всякие собираете.
– Правду говорят. Только тебе к летописцу надо… Вот доешь, и отведут тебя к нему.
Никто не хотел послушать историю про огненный шар в небе! Юрка этого не понимал, но пришлось последовать за уже знакомым монахом-лодочником куда-то в дальние комнаты. Запах восковых свечей и лампадок пропитал все вокруг: и стены, и мебель, и самих жителей, называющих свой дом странно – обителью. Может, и правильно, не могут монахи жить так, как все. Образа святых висели в углах, смотрели на Юрку будто с укоризной: по делу ли пришел? Не зря ли тревожит покой обители?
Жил летописец будто в каменной пещере: в скале был вырублен подвал, куда отвели собирателя. В комнате было столько книг, что он и не сразу заметил среди них человека. Монах был невысоким, но широкоплечим, и показался моложе прочих братьев, хоть такой же седеющий. Взгляд его напомнил главного старца, пронизывающий и всезнающий. Да разве нужен ему огненный шар? Даже и не поверит. Столько книг прочесть – и без того все на свете знает. И все-таки Юрка начал рассказывать.
Лицо отшельника сначала помрачнело, потом прояснилось, и слушал он уже со странной улыбкой, будто и знал об этом, и все же не видел такого чуда. Открыл большую тетрадь и что-то записывал в ней карандашом. Юрка вздохнул с облегчением, наконец-то выполнив все задуманное до конца.
– А для чего вы это записываете?
– Знаешь слово такое – послушание? Не в том смысле, что ты сам неслух большой, судя по всему. Без разрешения старших сюда явился? И не прикидывайся, я же вижу, а то с лекарем бы пришел.
Что за странные люди – монахи? Теперь юный собиратель видел, что они совсем другие, необыкновенные какие-то. И травки у них растут, как нигде больше, и живут на острове зачем-то.
– А почему вы живете так далеко? Добраться до вас трудно… Жили бы с нами, вместе-то удобнее.
– «Вы не от мира, но я избрал вас от мира…» Или попроще: будь в мире, но не от мира. Понял что?
– Не-а. – покачал головой Юрка.
– Мы специально удалились от людей, но не в изгнание, то есть не подальше от вас, но ближе к Богу. И если мы находим Его здесь, так тому и быть. Значит, Он сам того захотел, и не нам с Ним спорить…
– Бог ближе к острову? Почему он прячется от людей? – смутное понятие о религии, усвоенное в детстве, бродило в голове, но знаний явно недоставало для богословских рассуждений. Тем более что поговорить Юрка хотел совсем не об этом. Казалось, с ним ведут какую-то игру, испытывают, и он должен обязательно довести дело до конца. Как преодолел страх в пути, как вообще решился прийти сюда. Интересно было – жуть! И он не жалел ни об одном приключении, даже беседа с отшельником казалась частью всего этого.
– Бог везде, но путь к нему у каждого свой. А место… не мы выбирали. Место Он нам сам указал. Образ Божьей Матери на скале
